большая двузубая вилка, с помощью которой следовало определять свежесть буханок. За стеллажами – окошко, где тетка в белом халате с помощью стрелочных весов отпускала сухари и пряники в кульки из грубой серой бумаги. Все изменилось. Булочной давно нет, вместо аромата свежих плюшек магазин пропитался запахом дорогих духов.
Владимир Валентинович немного походил по подвальчику, вспоминая, как было раньше. Даже купил пенку для бритья, навязанную томной худощавой продавщицей.
«А как изменились женщины! – по-стариковски посетовал он. – По сравнению с девушками моей юности нынешние – просто другая ветвь эволюции».
Чтобы не очень уж грустить, Нейман подбодрил себя любимым изречением адмирала Нахимова: «У русского моряка нет легкого или трудного пути. Есть только один путь – славный». Что ж, он прошел этот славный путь. Ему не в чем упрекнуть себя. Только семья осталась почти в самом начале пути.
Слишком далеко. Не вернешь, не вернешься.
Я сразу узнаю жертву. Как? Напишу, что по особому тусклому взгляду, горькой безвольной складке рта, но это будет не совсем правда. Это было бы слишком просто. Жертвы любят выглядеть как победители, они смеются и напоказ радуются даже больше, чем обычные люди. Особенно когда от них этого ждут. Но я их все равно быстро вычисляю. Вокруг них серое, унылое поле, которое я ощущаю своими обостренными чувствами. Я узнаю их, как опытный врач сначала угадывает болезнь инстинктом и лишь потом находит доказательства своей правоты.
Мне пришлось очень хорошо их узнать, чтобы никто не узнал меня…
После тесноты общежития новая квартира казалась Нейману дворцом. Она действительно была хороша: с большой комнатой, просторным холлом и гигантской, в понимании неизбалованного Владимира Валентиновича, кухней. Рядом с кухней Нейман с восторгом обнаружил еще одно большое помещение – столовую, так что однокомнатной его квартиру можно было назвать только формально.
Родина расплатилась с ним сполна, и даже больше. Вместе с лоджией площадь немного превышала положенный ему норматив, даже с учетом дополнительных двадцати пяти «командирских» метров, но чиновники закрыли на это глаза. Едва Владимир Валентинович осознал эту радостную новость, как получил еще один подарок: апартаменты предстали перед ним не бетонной пещерой, как он ожидал, а во всем великолепии новой отделки, такой добротной и приятной глазу, что ему не захотелось ничего менять. В кухне даже была подключена плита. Единственное, что могло бы испортить настроение взыскательному новоселу, – это линолеум, постеленный во всех помещениях. Но обалдевший от счастья Владимир Валентинович решил, что так даже лучше. Никаких трудностей с уборкой.
Он бродил по своему персональному раю, открывал встроенные шкафы, в которые ему нечего пока было положить, и чувствовал, как из непримиримого оппозиционера стремительно превращается в благодарного и лояльного гражданина. Настолько
