нередко везёт. Звёздочки, несмотря на все свои острые углы, по пищеводу прокатились, по дороге нигде не застряли и в желудок легли.
– Что же мне делать? – испуганно спрашивает прапор.
– Резать, к чертовой матери, – в соответствии с классикой отвечает Александр Иванович.
– А можно как-нибудь не резать?
– Можно. Но тогда одна из звёздочек проткнёт тебе стенку желудка или кишки, содержимое со всякими ферментами и соляной кислотой хлынет в брюшную полость, а там и до перитонита недалеко. Оно тебе надо?
– Не надо, – погрустнел Сергеич.
– Тогда ложись сейчас в палату, ничего не ешь, будем тебя к операции готовить.
Опытные коллеги мне сейчас возразят, мол, зачем резать? Есть же эндоскопический аппарат. Можно и так достать. Эндоскопический аппарат? В лесу? В медроте? С подготовленным врачом-эндоскопистом? Не смешите мои сапоги. А отвезти самого прапорщика в столицу военные как-то не догадались.
И начал Александр Иванович в своем отделении колдовать. Готовят операционную, стерилизуют инструмент.
А тут, как назло, кто-то из коллег начальству стукнул. Звонят доктору из столицы.
– Это у вас там прапорщик звёзды проглотил?
– Так точно, у нас, – отвечает Александр Иванович.
– Ваши действия? – вкрадчиво спрашивает начальство.
– Оперировать буду, – пожимает плечами хирург. – Дабы предотвратить перитонит.
И тут начальство орать начинает. Начальство армейское – оно такое. Сначала орёт: мол, у хирурга и квалификации для столь сложной операции недостаточно, и кто ему дал право самоуправством заниматься.
Короче, закрывайте операционную обратно. Сейчас выезжает к вам в часть самый главный хирург. Он и будет оперировать. А вы, товарищ майор, в лучшем случае рядом постоите.
Расстроился Саша. Но нечего делать. Начальство приказало.
Ждут главного хирурга. А он, как назло, где-то задерживается. То ли операция у него в другом конце страны, то ли лень ехать. День прошёл, второй. Прапорщика наблюдают, дабы чего не вышло. Есть не дают, потому что в любой момент Самый Главный Хирург может приехать.
И вот, наконец, звонок. Едет!
Снова открывают операционную, стерилизуют инструмент и бельё. И тут в кабинет Александра Ивановича кто-то робко стучится.
– Кого ещё черти принесли? – рычит доктор, открывая дверь.
А на пороге – прапорщик. Бледный, похудевший, замученный. И в кулаке что-то сжимает.
– Прапор, ты почему встал?! Тебе надо к операции готовиться. Главный уже выехал.
– Не надо операции, – вздохнул прапорщик.
– Почему? – удивился хирург.
И тут прапорщик кулак разжал и протянул ему ладонь, на которой лежали облезлые, потерявшие цвет звёздочки.
– Сами вышли. Сегодня утром.
– И как? – сочувственно спросил врач.
– Больно,
