что я здесь совершенно чужой, мне прямо увиделось, как Ханиф абзый ходит тут в маске с дымарём и вынимает рамы из ульев, рамы переполненные мёдом. Увидел я, как он гладит своих кур, и как заводит свой мотоцикл. Увидел и кота Ваську, что тёрся о его старческие ноги. Я увидел, как он сажает эти вишни, здесь у уликов, чтобы пчелам было хорошо… Совершенно неожиданно мои мысли были прерваны – меня ужалила пчела. Я вскрикнул от неожиданности и боли, и тут же чуть не споткнулся об кота, который оказывается тут спал. Чертыхнувшись, я пошёл в дом, готовить себе спальное место. Я предусмотрительно привёз с собой спальник.
Увидев гуляющих кур, я вспомнил про лису, и начал звать кур в дом. Но они не шли, а только важно ко-кокали и поворачивали в мою сторону то один глаз, то другой поочерёдно. Я решил, во что бы то ни стало их поймать, ну не отдавать же их лисе, в самом деле. Я обежал весь двор дважды, после чего куры вспрыгнули на крышу дровяного сарая и уже оттуда стали громко кудахтать на меня. Я хотел запустить в них камнем и отошёл немного в поисках чего-нибудь подходящего, но тут меня снова пронзила острая боль. Ещё одна пчела! Я огляделся в бессильной растерянности, и понял, что я стою в самом центре ульев. Я знал, что если пчёлы почуют запах яда своих сородичей, то меня будут жалить снова и снова. Я вышел со двора и сел в машину – мне хотелось плакать. Я чувствовал себя воришкой, что забрался в чужой дом. Я хотел к себе домой. С минуту я колебался, а потом подъехал к соседям и спросил, где у них тут кладбище. Мне указали дорогу, и я поехал туда.
Я без труда нашёл могилу Ханиф абзый. Сел рядышком и прямо ощутил запах его дома – воска, мёда, железа и пыли, а может быть, пахло ещё и рыбой, не знаю. Он смотрел на меня с могильного камня всё принимающими глазами, и я сказал то ли в небо, то ли ему:
– Впусти меня хозяйничать в твой дом, обещаю, я не обижу тех, кого ты любил. Научи меня любить их так же, их и землю, на которой ты жил. Благослови меня, Ханиф абзый, благослови на простые ежедневные подвиги, научи радоваться простым вещам. Я не снесу твой дом, я починю ему крышу, как ты хотел, и я не выброшу твои вещи – я их раздам. И кур не зарежу – обещаю.
Я просидел на его могиле до глубокой ночи. Когда я вернулся в дом, то увидел, что дверь оставалась незапертой. Подошёл ближе и услышал, как в улье, на веранде тихо квохчут куры, а ведь Марьям говорила, что они сами заходят домой, и чего я только за ними гонялся. Я заботливо накрыл их крышкой, и снова вышел во двор. Луна сияла и было светло, я сел на лавку подле дома, а ко мне на колени запрыгнул кот. Я было хотел его прогнать, но замер с поднятой рукой, а потом той же рукой принялся его гладить, а он благодарно урчать. Пахло необыкновенно, сентябрьский туман окутывал землю. Было тихо, очень тихо, только сверчки да Васька давали мне понимать, что я не оглох. Пчелиные домики, выстроенные ровными рядами, были прекрасны, и мой новый домик был прекрасным. Я теперь точно знал, что Ханиф абзый благословил меня, и, возможно, именно сюда я привезу свою жену, и здесь народятся наши дети, здесь я проведу лучшие годы моей жизни, а может быть, и всю жизнь…
сентябрь,
