его по задранному носу.
Так и стали проходить наши дни. Если раньше, занимаясь делами, я смотрела телевизор, слушала музыку или, в худшем случае, напевала, то теперь я разговаривала с котом. Хорошо, что меня никто не видел!
Он был на редкость разговорчивым животным, и я начинала предполагать – уж не превратили ли его в кота именно за чрезмерную болтливость. Впрочем, большую часть дня он оставался дома один, ему не с кем было перекинуться словом. Наверное поэтому, стоило объявиться мне, он тотчас же оказывался где-то поблизости и бесконечно донимал меня замечаниями и подколками.
Превращаясь в человека, он мгновенно исчезал из дома и где-то пропадал всю ночь. Возвращаясь, он старался произвести как можно меньше шума, но обычно я все равно просыпалась, стоило ему только зайти в квартиру. Он встречал мой недовольный взгляд безмятежной улыбкой на чуть припухших после бурной ночи губах. Со мной же он вел себя вполне добропорядочно, за исключением того, что спать предпочитал исключительно в моей постели, в ногах, а чаще всего на соседней подушке.
Я пыталась изменить это правило.
– Чем тебя не устраивает кресло? Для кота очень даже подходяще.
– Ну, пожалуйста, Настенька! Пожалуйста! – ласково пел кот. – Можно, я хотя бы спать буду, как человек!
А вести себя как человек?
– Тебе недостаточно прочих постелей? Почему обязательно надо залезть и в мою?
Нет смысла взывать к кошачьей совести! Кот выгнулся, потягиваясь, и развязно проговорил:
– В прочих постелях я же не сплю!
– А стоило бы попробовать! Для разнообразия. Или боишься, проснувшись, разорвать на клочки свою очередную подружку?
– Чего? – кот непонимающе уставился на меня, и я усмехнулась.
– Ты разве не смотрел «Люди-кошки» с Настасьей Кински? Недавно показывали.
Жалкое подобие могучей пантеры, пытаясь вспомнить, напрягло мозги.
– Конечно, зверушки там были чуть посолидней!
Кот обиженно насупился.
– А ты не боишься, что будь я зверушкой посолидней, я бы разорвал и тебя?
Я попробовала, ни никак не смогла представить его кем-то, помимо болтливого кота.
– Не боюсь. Мне это не грозит, – свысока посмотрела я не него. – Я не страдаю зоофилией.
– Я не животное! – он с несгибаемым упорством периодически напоминал мне об этом, настойчиво требуя, чтобы я воспринимала его как человека.
– Разве?
Вечерами, не отягченными превращениями, он вел себя почти как нормальный кот. Когда я садилась перед телевизором, он устраивался рядом.
В отношении выбора фильмов наши вкусы практически совпадали, но что касается остальных программ, иногда дело доходило прямо-таки до семейных сцен, из которых победителем чаще всего выходил кот. Я отступала, стоило мне осознать, что спорю я с животным. К тому же, я совершенно спокойно могла почитать, у меня не возникало проблем с переворачиванием страниц. Да и никакая передача не могла
