говорили одновременно и радовались тому, что мама их не ругает.
Вместе они вошли в кухню.
На полу валялись арбузные корки, окровавленная утятница, осколки битой посуды, бежевый пол был грязно-красным.
– Боже! Ну и побоище. Что здесь случилось?
Мальчишки пожимали плечами:
– Мы не знаем, – в унисон ответили сыновья.
– Нас поругали, – уточнил Толя.
– Мы убежали, – пояснил Лёша. – Шум и стоны слышали… – Добавил он.
– Уже из-за двери, м-а-а-м… – Толя постарался успокоить мамины нервы.
– Ладно, разберемся. Давайте немного приберёмся для начала, – жизнь матери-одиночки двоих сорванцов сделала Ирину закалённой.
Вячеслав следил за происходящим и складывал уравнение с двумя известными. Всё это было странным, даже для него.
Переговариваясь и обсуждая события, все принялась за уборку. Вячеслав активно мёл веником, тёр тряпкой и даже вынес несколько пакетов с мусором в мусоропровод. Мальчики были паиньками, послушно помогали маме, а потом тихо смылись в комнату, однако держали уши на макушке и ловили каждое слово, словно сыщики-колобки. Любопытство – не порок, и мальчишки чётко следовали этому принципу.
– Кто-нибудь может рассказать мне в подробностях, что здесь произошло? – Вячеслав остановился и требовательно взглянул на Ирину.
– Ну… нет, я предполагаю, что мальчишки ели арбуз, корки бросали на пол. Ремонт же…
– В смысле – ремонт?
– Я решила им соврать, чтобы вопросы не задавали.
За дверью комнаты раздался звучный шлепок и шпионский шёпот:
– Говорил же, что мама соврала…
Вячеслав усмехнулся:
– А-а! И, что дальше?
– Дальше – ничего. Поели. Их застукали. Они убежали. А эти стопудовые быдлосы-мужики, готовы были покалечить маленьких проголодавшихся детей из-за пары долек паршивого арбуза, твари! Но Бог не Ерошка, видит немножко. Бумеранг вернулся, они и растянулись на полу. Вот утятница меня смущает. Хотя нет, всё понятно. Они её хотели присвоить!
– Предположим, всё было именно так.
– Ну, я-то знаю моих сыновей. Они самые тихие и добрые ребята в мире!
– Весело у вас здесь. А я по вечерам скучаю и домой спешу исключительно из-за Бентли. Забыл сказать, что я слышал о Ежкове разное, теперь буду верить и сплетням.
– Страшный человек…
– Говорили, что он наглый и самонадеянный. У него крыша в суде и в прокуратуре. Он сам из Едры. И у него кто-то из родни там шишка.
А у близнецов в полуразгромленной квартире, которая всего пару дней назад была уютным гнездышком для троих, шло оперативное совещание.
– Значит эти строители маме враги… – тихо, словно на контрольной в школе, прошептал Толя, продолжая подслушивать под дверью.
– Нужно маму защитить, – согласился
