Да и от крокодила ровно шесть метров останется. Размахнулся он топором, как хрястнет по хвостику, крокодил аж подпрыгнул от неожиданности. И проснулся. Топор, конечно, зазубрился и сломался, а хвостик ничего, погнулся только, вверх. Крокодил посмотрел на хвостик, так расстроился, аж слезу крокодилову пустил. Потом слезу смахнул лапкой, съел тазик, топор, вилы, для разминки. Последний глоток сделал и кинулся за Огородовым. Долго они бегали по шалашу. А аборигены стоят у шалаша и хохочут. Это шутка у них такая, усыпить крокодила, горчицей его помазать и гостю подать к столу. Но хоть аборигены и хохочут, а дело знают: фотоаппараты щелкают, камеры снимают. Для будущего эротического журнала. А крокодил уже всю одежду с Огородова содрал и гонит его по саванне.
Загнал крокодил Огородова Афанасия Григорьевича на дерево, а сам внизу когти об дерево точит. Решил, видимо, за добычей на дерево лезть. А дерево, если его измерить, аккурат в высоту шесть метров двадцать сантиметров будет. Огородов на кроне лежит горизонтально, голый, не шевелится, вниз смотрит. А крокодил уже пополз по дереву. Ну, ясно, что конец хвоста от земли ему не оторвать, не кошка все-таки. Он хвостом в землю уперся и держится. Ровно шесть метров в высоту.
Хвостик-то загнут. Двадцати сантиметров до Огородова как раз не хватает.
Но! Огородов-то голый. И мужские принадлежности у него как раз на двадцать сантиметров и свешиваются вниз. И крокодил губами за объект уже касается нежно, но прихватить пока не может. А Огородов в этот момент с дуру кенгуриху вспомнил, и у него увеличение началось. А в этом деле каждый миллиметр важен, не только что сантиметр. Крокодил, конечно, обрадовался, объект сам к нему в рот лезет. Он пасть открыл и ждет. Но Огородов в последний момент перевернулся на спину. Крокодил только в воздух зубами щелкнул.
Аборигены внизу кричат, скачут, фотоаппаратами щелкают, ну, журнал же выходит лучше некуда.
А Огородов чуть успокоился, лежа на спине, думает, поживу на дереве пока, хрен с ним, позагораю. Не может же крокодил на хвосте долго стоять. Начал Афанасий Георгиевич даже в небо смотреть, наслаждаться синевой. И вдруг видит, далеко так в небе точка приближается типа самолета. Подлетела ближе – птица. А птица смотрит, на дереве что-то похожее на гнездо лежит. И главное, кладка в гнезде уже сформирована, из двух яиц. Птица села на Огородова, тот не шевелится, крокодил-то настороже.
И, видимо, взыграло в птице материнское чувство. Решила она эти яйца выпарить. Гнездо она клювом поправила, пару веточек туда положила, лишний пух из гнезда выдернула и села на кладку. Парит.
Огородов хотел птицу из гнезда выгнать. Но шевелиться опасно, крона у дерева такая ненадежная. Тогда он подул на птицу: фу, фу. Птица посмотрела глазом и как тюкнет его в пуп! Больше Огородов не экспериментировал.
А дело – к ночи. Аборигены ушли пленки проявлять, монтаж делать. Крокодил не выдержал. Хвост устал. Спина от горчицы горит, жажда мучает. Пошел он на водоем с хвостом, как у скорпиона, вверх. Огородов осмелел и
