его вяленными протухшими бычками. Они, как дети, мечтали о дорогой вяленой рыбе, но для этого необходимо, в их представлении, разбогатеть. В Женькином понимании – заработать. Такое несовпадение творческих взглядов на прозу жизни…
Комисар мужественно переносила домашние посиделки с неприятным рыбным запахом в квартире, другое дело натурщицы. Пиши их на природе, просила она мужа, нет, Громов тянул голых моделей домой. Они, видите ли, творили, именно тогда, когда Женька вкалывала до седьмого пота на работе. Комисар страшно злилась, ругала мужа, но поделать ничего не могла. У Александра Громова имелось железное алиби, он художник. Спасибо Викуше, мысленно поблагодарила пса Женька Комисар, на одну пышногрудую натурщицу в их творческом доме с сегодняшнего дня стало меньше.
Женька Комисар редко заходила в мастерскую мужа, ее перестало интересовать его творчество, приносившее время от времени жалкие гроши. Но то, что она увидела на холсте, когда в их квартире после аварийного отключения наконец появился свет, повергло ее в полный шок.
– Господи, за что? – прошептала от волнения пересохшими губами Женька. С холста прямо на нее, без тени стеснения и элементарного житейского стыда смотрела обнаженная рыжая девка. Она держала в руках оранжевый флаг, на котором большими буквами криво написано ТАК-ТАК! Глядя, на произведение, очень далекое от искусства, создавалось впечатление, что натурщица выступает в роли незащищенного хрупкого корабля попавшего в девятибалльный шторм, а надежда на спасение заключалась в оранжевом парусе.
Присмотревшись, Женька заметила, что море состоит из лиц людей, недовольных повседневной жизнью. Картина не окончена.
– Ну как? – спросил Александр Громов пытаясь помириться с женой.
– Что это за гадость?
– Эта гадость, между прочим, пятьсот долларов стоит! – с гордостью произнес Громов.
– Не может быть, – вышла за пределы гавани терпения Женька Комисар. – А я тебе предлагаю семьсот, я покупаю у тебя эту картину.
– Какие мы богатые стали. Картина не продается, – заважничал Громов, наконец-то и Женьке от него что-то нужно.
– Кто тебе заказал намалевать эту дрянь? – не унималась Женька Комисар.
– Кто, кто? Один важный перец из оппозиционного штаба. Больше ты от меня ничего не услышишь, ни явок, ни паролей. Я товарищей из штаба «Наша Закраина» не сдаю.
– Что, ах ты х-художник, мать твою, – забилась в истерике Женька.
– Мою маму попрошу не трогать, – решил поиздеваться над благоверной муженек.
– Ты, знаешь, на каких людей я работаю? – не унималась Женька Комисар, – Да меня с работы выгонят, если узнают, что ты на оранжевых рисуешь.
– Значит, у тебя работа?
– Да!
– А у меня тогда что? – перешел на фальцет художник – Я разве не работаю?!
– Да у тебя одноразовый заработок,
