и проч. – и вот после того, как я уже поднял тост и за Фульвию, и за Джакомо, я предложил выпить за Франческо – я уже понял, что Фульвия страшно гордится братом, что, возможно, немного раздражало Джакомо, но этим можно было и пренебречь – сказав буквально следующее: «Франческо занимает в правительстве наиважнейшую должность, потому что у вас, итальянцев, нет ни настоящего, ни будущего, есть только прошлое». Фульвии тост понравился настолько, что она попросила меня его повторить, записала на смартфон и тут же отправила брату – на следующий день я получил от него ответ, такой же обтекаемый, как любой другой из уст политика. А ведь до этого Франческо был писателем, и даже удостоился некоей международной премии! Фульвия на прощание подарила мне его роман, и он был написан на таком простом итальянском, что я понял почти все даже без словаря – в то время как в переводе романа Рипсик, несмотря на то, что оригинал я знал наизусть, разобраться мне было очень сложно. Роман Франческо рассказывал о человеке, который, решив основать собственное дело, начинает предлагать людям исполнение их мечты, например, продирижировать – естественно, за деньги – оркестром, и я сказал Фульвии, что если вдруг случится беда, то бишь, политическая пертурбация, и братишка лишится должности, не надо о нем беспокоиться, потому что бизнес-идея для новой жизни готова. Она промолчала, и я так и не понял, то ли она не уловила юмора, то ли обиделась за знаменитого брата. Но что касается тоста, то сказал я его с одной целью – наведения мостов, с прицелом на тот день, когда удастся издать итальянский перевод романа Рипсик – чтобы министр тоже почтил своим присутствием презентацию, которую я решил устроить даже в том случае, если издательство сочтет это лишним.
С этим переводом произошла странная история. Права на «Гермиону» – так назывался роман Рипсик – в свое время приобрело одно весьма известное итальянское издательство, приобрело через агента Рипсик, так, что мы с издательством вообще контакта не имели. Они выплатили аванс, не такой большой, как немцы, но тоже немалый, и мы стали ждать выхода книги. А книга все не выходила и не выходила. Прошел год, кажется, даже два, наконец, я написал агенту и спросил, в чем дело. И агент, или, вернее, агентша – не понимаю идиосинкразии российских морфологов к женским окончаниям профессий – ответила, что итальянское издательство отказалось от договора. Конечно, это было для нас ударом, аванс, правда, остался при нас, вернее, был уже растрачен, но мы-то ждали книгу… Главное, мы не могли понять, в чем дело, агентша ничего объяснить не соблаговолила, она хотела, как я понял, превратить Рипсик в рабыню, чтобы та только писала книги, при этом ни с кем не общаясь, ни с издательством, ни даже с переводчиком, наверно, боялась, что Рипсик может найти другого агента, ведь она за свои услуги сдирала жуткий процент. Так все и осталось. А потом, когда мы с этой агентшей порвали – или она с нами, трудно сказать, в один прекрасный день она просто перестала отвечать на письма, наверно, поняла, что на Рипсик не
