самой работы.
– Так… – Комрад пригнулся, заходя внутрь трактира, очередного на пути Освальда. – Осталось найти необходимого человека, и все.
Заведение встретило вошедших потрескиванием свечных огарков, поленьев в камине и запахом сгоревшего жира. Хозяин, пожилой бывший наемник, тут же оказался рядом. Позеленевший от времени медный браслет с имперским солнцем, плотно обхвативший еще крепкое запястье, говорил о роде бывших занятий сам за себя.
– Капитан?
– Чихъ здесь?
– А куда ему деться-то? – хозяин хохотнул. – Вон там, лежит, спит.
Капитан прошел в дальний темный угол. Сел на лавку, наполовину занятую кучей тряпья. Куча, как рассмотрел Освальд, подойдя ближе, оказалась человеком. Комрад потыкал куда-то в нее рукой:
– Чихъ, просыпайся.
Уклониться от блеснувшего ножа тиллвег сумел только благодаря врожденной нечеловеческой реакции. Сточенный на треть, но очень острый клинок безошибочно разрезал воздух рядом с его горлом. Капитан только покачал головой:
– Допьешся когда-нибудь…
– Тьфу, пропасть… – прохрипело тряпье, садясь.
Освальд присмотрелся, уже разглядев в тени от лоскутного одеяла сивую бороду и крупный нос. Оттуда же на него взглянули красные воспаленные глазки:
– А это что за чудо гороховое?
– А это, Чихъ, твой наниматель. – Комрад благодарно принял от трактирщика кружку с парившим горячим мясным бульоном. – На, вот, выпей. Ты мне нужен бодро стоящим на ногах уже к ночи.
– Кхм… – из бороды на пол вылетел комок слюны. – Так к ночи же, капитан, дал бы еще поспать.
– Вставай. – Комрад встал. – Жду тебя к вечеру у себя.
– В лес пойдем? – Чихъ глубже закутался в одеяло. Его заметно била крупная дрожь. – А?
– Ну не в море же ты плыть собрался, по рыбу?
– И то верно…
Освальд еще раз посмотрел на худые ладони, с четко видимыми сосудами, держащими лоскуты, и молча пошел за Комрадом.
– И он сможет прийти в себя? – вопрос он задал только на улице. – Не верю.
– Да и не верь, – капитан на него не смотрел. – Он тебе нужен, без него не справишься.
– Хорошо. – Освальд зевнул. – Ты ж предлагал отдохнуть?
Охотник снова покосился на спину упорного деда, еще вчера вечером еле сидевшего на лавке, а сейчас топавшего без остановки с самой ночи. Шел Чихъ как заведенный, едва лишь только они вдвоем оказались под первыми деревьями Квиста. Плевал на темноту, такую, что хоть глаз выколи и отсутствие тропинок. Пёр чуть ли не напролом, да так уверенно и быстро, что Освальд за ним еле угнался поначалу.
Солнце уже начало проникать через плотный заслон ветвей, листьев и плотную паутину плюща, попадавшегося на каждом втором дереве. Чихъ катился вперед, ловко протекая под низкими толстыми нижними ветками, перекатывался через торчащие из земли корни и плевать хотел
