гаданий, столько и путей – на север, на юг, на восток и на запад.
Хотя надо признать, что любые пути куда лучше, чем тупики.
Не счастье ли это, когда есть выбор, когда столько путей вокруг!
Чу
Шухлик так разволновался, что скакал по саду без остановки целый день и целую ночь, не обращая внимания на дождь и грязь под копытами.
В голове было пусто. То есть мысли клубились, как туман, в котором ничего путного не разглядишь, никакой дороги.
Зато к утру в душе рыжего ослика проклюнулись ростки множества внутренних чувств. Точь-в-точь как всходы на огородных грядках.
Днём он присел рядом с джинном Малаем у пруда – отдохнуть и разобраться в чувствах, которые восходили в его душе без счёта, одно за другим. Шухлик насчитал около дюжины и сбился.
Как говорится, он пребывал в чаще чувств. Можно сказать, в джунглях. И непонятно было, которому из них довериться.
Быстрее других выросло, как громадный подсолнух, изумление.
– Ну, попёрли! – вздыхал Шухлик, покачивая головой.
Вдруг он приметил одно из чувств, казавшееся вообще посторонним, каким-то приблудным.
В его неясном лепете сложно было разобрать какое-нибудь отчётливое указание – мол, поступай, братец, так, а не этак.
Оно было слабым и нежным, как первый весенний цветок, первоцвет – вот-вот завянет.
Шухлик прислушивался к нему, ещё не разумея, о чём оно говорит.
И вдруг вспомнил, что когда был маленьким, прекрасно знал это чувство. Более того, доверял его подсказкам, охотно подчинялся.
С помощью этого чувства Шухлик с закрытыми глазами мог отделить белую фасоль от чёрной. Или, стоя на дворе хозяина Дурды, запросто предугадывал, кто в следующую минуту пройдёт по улице, а кто свернёт в их калитку.
Тогда это чувство не было таким уж слабым и вещало в полный голос. Оно позволяло слышать на расстоянии мамины мысли. Подсказывало во время игр, где спрятались козёл Така и кошка Мушука. Помогало избегать встреч со злобными бродячими псами.
Так и говорило: «Знаешь ли, лучше будет, если ты не пойдёшь в ту сторону. Прямо-прямо, дорогой ослик, а затем – налево!»
Или подталкивало сделать что-нибудь эдакое, о чём Шухлик вроде и не помышлял. Но если слушался, не ленился, всё выходило самым замечательным образом.
Иногда возникало такое странное, удивительное ощущение, будто всё, что сейчас происходит, уже было когда-то. Вот подойдёт корова тётка Сигир и скажет: «Что-то ты, Шухлик, расшалился не в меру! Смотри, как бы хозяин Дурды не осерчал». И кошка Мушука, тихо мурлыкая, будет подробно рассказывать свои сновидения. А через миг мама-ослица ласковым голосом позовёт к обеду.
Возможно, это тонкое чувство связывало ниточкой-невидимкой прошлое, настоящее и будущее. Ведь время – очень странная штука! То размеренно течёт, то застывает, то вдруг мчится галопом – так что не успеваешь уследить.
А
