Эта книга – редкого свойства. Теперь такие редко пишут, а тем более издают. Это сборник эссе.
Эссе – не совсем обычный жанр. Он представляет собой нечто среднее между художественной прозой и публицистикой. И пройти по этой тонкой кромке довольно непросто.
Но дело даже не в этом. Сюжет для прозы можно подсмотреть в окружающей жизни, можно высосать из пальца. Материалом для поэзии становятся чувства и личные переживания… А вот в основе хорошего эссе всегда лежат размышления, раздумья. Для эссе нужна мысль. Материал для эссе порождается анализом. Поэтому эссе – жанр неспешный. Ведь мышление процесс не быстрый. И добавлю между делом, что мышление – процесс ныне немодный. Жизнь требует от человека молниеносных реакций и не дает времени на рефлексию. А эссеисту без этого нельзя. Впрочем, от наблюдений за окружающей реальностью способность к анализу вовсе не освобождает.
Эссеист должен уметь удивлять читателя оригинальной, парадоксальной мыслью, каким-то неожиданным выводом из доступных всем наблюдений. Далеко не каждому пишущему есть чем удивить своего читателя. А для эссеиста это неотъемлемое качество, без него просто нельзя.
Михаилу Палецкому есть чем удивлять пытливого читателя. Он внимательно смотрит на мир и делает по поводу увиденного неожиданные, крайне любопытные наблюдения.
Сущность своего художественного метода автор раскрывает в первом же тексте сборника. Это серия автобиографических заметок. Их герой – сначала абитуриент, затем студент, а потом и молодой специалист по фамилии Вадимов. Действие происходит в конце 60-х – начале 70-х годов. Нетрудно догадаться, что это альтер эго самого писателя. Такое предположение читателю хочется сделать сразу, а в середине книги из очерка «Письма Ефремова» он найдет этому подтверждение – узнав, что отца писателя звали Вадим Борисович. Отец – Вадим, автор – Михаил Вадимович, персонаж – Вадимов. Так что писатель не делает из этого особой тайны, скорее играет с читателем, надев на свое реальное лицо маску самого же себя. Такой остроумный прием позволяет писать о себе в третьем лице, словно смотреть на себя молодого со стороны и с вершины прожитых лет.
Писатель рассказывает, как смотрел на разные памятники в разных городах и с разных же ракурсов, под разными углами зрения. При этом он видел каждый раз что-то новое. Так, к примеру, известный памятник Михаилу Ломоносову на территории Московского государственного университета казался ему фигурой медведя, вставшего на задние лапы…
Угол зрения – вот что отличает задумчивую эссеистику Михаила Палецкого. На все он смотрит под неожиданным углом и видит то, чего не видят остальные.
Скажем, случайная фраза, подслушанная в Ботаническом саду, наталкивает автора на геополитические размышления. Магнолия из Монголии… Она цветет раньше, чем магнолии, привезенные из других регионов. Ведь благодаря вращению Земли Солнце движется с востока на запад. Вот и походы в этом же направлении успешнее, чем в обратном. Неостановимое нашествие Наполеона с одной стороны, а с другой – крах Наполеона и крах Гитлера…
Или еще. Автор долгое время жил в небольшом украинском городе Сумы, где приезд любого увеселительного проекта – заметное событие. Одним таким событием становится приезд из Харькова террариума. Михаил Палецкий старательно описывает его обитателей. Но не как натуралист, а как философ. Кобра, варан, гадюка, черепаха… За образом каждой рептилии автор видит некую философскую аллегорию. Каждое животное заставляет его задуматься и прийти к каким-то весьма неожиданным умозаключениям. Еще более сложные и противоречивые мысли вызывает у автора посещение паноптикума, привезенного из Санкт-Петербурга. Здесь и бородатая женщина, и сиамские близнецы, женщина-мул, женщина-свинья, одноглазый, трехглазый, четырехглазый… Конечно, восковые муляжи. Но за каждым несчастным персонажем писатель-философ видит концепцию. Он размышляет о природе человеческого тела.
Интересен очерк, в котором автор, вдохновленный песней Владимира Высоцкого, составляет экипаж для полета к Тау Кита: Коперник (к нему у автора особенные отношения, эта фигура появляется в целом ряде очерков), Джордано Бруно, Эйнштейн, конечно же, Вадимов, как без него… Потом решает заменить Бруно на Ньютона – к нему тоже отношение особое.
Ньютон появляется и в эссе «Яблоко подобно капле». Автор отталкивается от известной научной байки – про то, что Ньютон открыл свой знаменитый закон всемирного тяготения в саду после того, как увидел падающее с дерева яблоко. Чуть ли не на голову оно ему упало… Эту историю знают, наверное, все, но только Михаил Палецкий задумался, почему яблоко упало именно в этот момент, именно тогда, когда надо.
Так же на особенном счету у автора роман Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка».
Не только собственная история, но и история страны вызывает авторский интерес, наталкивает на думы. Так, в нескольких очерках Михаил Палецкий размышляет о такой противоречивой фигуре, как Сталин, и приходит к весьма оригинальному выводу, что Сталин был ницшеанцем.
Вот
