вроде бы не часть игры.
– А что же тогда? – не понял Джим. – Вирус, что ли какой?
– Может и вирус, – пожал плечами Пат. – Хотя, вряд ли. Слишком умны эти уроды для вирусов. Но это не мои слова. Это Анна так считает. Держи.
Подготовка, как оказалось, состояла в том, что Джиму пришлось вытащить меч из петли на поясе и обмотать его тряпками так, чтобы сталь не давала ни единого отблеска, но, главное, не звякнула ни при каких условиях. Когда Джим справился с нелегким делом, Пат накинул на плечо петлю своей глевии, махнул рукой и пополз вперед, стараясь держаться южной стороны каменного гребня. Они добрались до стены замка уже почти в полной темноте. Джим вслед за Патом протиснулся в узкую расщелину и понял, что он находится в огромном и очень холодном помещении. Причем почти сразу ему пришлось встать на ноги, потому как дальше можно было передвигаться, только выпрямившись.
Они оказались на узком карнизе, по которому можно было идти, но кое-где на котором с трудом помещалась только ступня. Карниз тянулся почти под потолком слабо освещенного громадного зала, в котором в отдалении стучал молот и пахло гарью, но прямо под карнизом, по которому медленно пробирались Пат и Джим, был устроен огромный ледник, из которого, сочась талой водой, и начинался тот самый ручей. Ледник был завален трупами. Трупами мужчин, женщин и детей. Целыми трупами и их частями. Вросшими в лед и брошенными сверху. Как будто с признаками разложения и словно только что умерщвленными. Одетыми и раздетыми. С головами и без голов. И в тот самый миг, когда, ощущая клокочущую внутри него ненависть, Джим преодолел середину сложного перехода, где-то в отдалении заскрипела тележка и появился урод.
В бледном свете люминесцентных ламп он уже не казался многочленным аморфным чудовищем, которое только притворяется человеком. Да, он был в полтора раза больше обычного человека, но если бы Джим был в силах забыть его размеры, он счел бы это существо просто обрюзгшим стариком. На этом старике были порты, из которых торчали уродливые босые ноги с растопыренными пальцами и с грязными ногтями, но выше этих ног и портов покачивался от жира и мертвенной слежалости лишь огромный серый живот, из которого сверху росла унылая, словно вылепленная из сырого теста рожа, а справа и слева торчали две коротких руки – таких коротких, что старику приходилось чуть приседать, чтобы дотягиваться до оглоблей телеги, которую он тащил. Впрочем, в следующую секунду Джим разглядел на плечах старика еще две руки, словно оторванные у целлулоидного младенца и приращенные символом уродства к этому ужасному созданию, и едва удержался от приступа рвоты.
– Сюда, – прошелестел Пат, который уже добрался до странной ниши в углу зала – украшенной то ли какими-то рисунками, то ли вырубленными в мраморе рунами.
– Иду, – с трудом выдохнул Джим, не в силах оторвать взгляда от урода, который бросил телегу с огромными баками, подошел к чудовищной колоде, выдернул из нее топор и, поднявшись по сколоченной из неошкуренных бревен лестнице, сдернуло с льда один из трупов. Несколько ударов топором, и
