– не хочу. Ты шо ж никого не боишься?
Варвара спустилась вниз, на ходу привыкая к крутым ступенькам. Соседка уже хозяйничала на кухне, разговаривая сама с собой.
На столе стояла литровая банка молока, а в глубокой миске возвышались горкой румяные и пышные оладьи.
– Небось голодная? – спросила, а, скорее, уверенно сказала женщина. – Садись к столу. Я вот корову подоила. Парного тебе принесла. Ты хоть вкус его знаешь? Где в городе такого молочка попьешь? И оладики поешь свеженькие, – добавила заботливо, пододвигая миску. – Оно-то, правда, сечас на кажном километре стоят забегаловки, но там все дорого и не то, шо дома. И кормят там, чем ни попадя. Знаю я эту дорожную кухню. Понюхаешь, вроде пахнет едой, а в рот возьмешь – не знаешь куды выплюнуть. А то еще, слышала, стали делать какие-то габургеры чи чибургеры, прости Господи, не выговоришь. Придумали какие-то ланчи… Говорять, даже целые рестораны открыли под это дело. Тю, як будто в России уже совсем еды нормальной нет, шо ее из-за границы нам поставляют, – рассуждала она между делом, наливая в большую кружку молоко. – А тут все свое, свеженькое. И никаких тебе добавок, красителей и консервантов.
Варвара незаметно подавила улыбку. Устойчивая психология старшего поколения была ей хорошо знакома.
– Ты, давай, вечеряй, не смотри на меня, – соседка тяжело опустилась на табурет. Притихла, подперев щеку рукой, с умилением наблюдала, как Варвара управляется с молоком и оладьями. – Меня можешь называть тетей Катей, а дед мой – Митрий, – сказала как-то буднично, но вдруг встрепенулась и резко выпрямилась. – Постой, а не Зойкина ли ты дочка? Шо-то я в тебе ейное угадываю.
– Похожа? – тихо спросила Варвара и перестала жевать.
– Я смотрю, страсть как похожа, – тетя Катя молитвенно сложила руки. – А я когда-то с твоей мамкой и с Трохимовной в школу бегала. Правда, они чуть постарше были. Вот оно как? Я сразу-то и не поняла, о какой подруге ты толковала, когда приехала? Ишь, не признала… – она задумалась. – И, шо ж мамка твоя… – не договорила и подняла робкий вопросительный взгляд на Варвару.
– Уже прошло восемь лет, – грустно ответила та и отодвинула от себя кружку. – Никак не могу привыкнуть. Не верится…
Соседка горько вздохнула и перекрестилась.
– Все мы под Богом ходим. Царствие ей Небесное. Упокой, Господи, ее светлую душу. Хорошая она была женщина. Хотя, молодая еще, жить бы да жить, внуков нянчить. А меня ты помнишь? – спросила неожиданно.
Варвара неопределенно пожала плечами. На самом деле она не помнила эту подружку мамы из далекого их детства, но не хотелось обижать ее категорическим ответом.
– Може, и помнишь, да не узнаешь, – ответила тетя Катя вместо нее. – И то, сказать, я и сама себя сейчас не узнаю. Смотрюсь в зеркало и думаю: неужто это я? Як будто хто враз смыл все краски с лица и контуры размазал. И не заметила, когда такая стала, совсем уже бабка и не жила вроде. А еще недавно… Э, да шо там говорить, – она безнадежно
