как пробегут эти 23 месяца и опять возобновится «чудесный сон», но во много раз счастливее и на вечность. Ведь верно я говорю, моя дорогая, да?
Физическую жизнь нам надо забыть с тобой до определенного времени, то есть до твоего приезда ко мне, а пока наслаждаться только письмами. Пиши мне ежедневно, любимая Триленька, и, если ты от меня когда-либо получишь через день или через два, не огорчайся и ни о чем не думай, ведь я тебе клялся и клянусь, что вечно буду тебе верен. Я люблю тебя, только тебя единственную. У меня нет никого дороже.
Милая Раиночка, какая ты все-таки горячая: ты не получала от меня пару дней письма, и то не по моей вине, и уже собиралась мстить! Знаешь, как меня твои слова задели за живое. Если бы я был рядом с тобой, мы бы, наверное, поругались. Я ведь обиделся, Раиночка. Но есть очень хорошая пословица: «Милые бранятся – только тешатся». Но ты, пожалуйста, больше таких глупостей не думай, я ведь могу понять серьезно.
Раиночка моя дорогая, я лежу и торопливо пишу, чтобы оно сегодня ушло. Опять не повезло, мне сейчас сказали, что машина с письмами ушла. Вот не везет! Опять, бедная моя, будешь переживать, а я ничего не могу сделать. Если бы я был…, я бы сходил, позвонил тебе по телефону, послал бы тебе заказное, но я абсолютно бессилен.
Раиночка, теперь немного про себя. Мне очень трудно привыкнуть к обстановке. Когда я просыпаюсь и ложусь спать, я долго не могу заснуть, очень переживаю, ведь тебя, моя любимая, нет со мной, поцеловать тебя я не могу. Занятия, которые нам преподают, особенно строевые, в голову не лезут. Все кажется, что сейчас закончится, и я схожу тебе позвонить, но когда оглянусь кругом и увижу одно поле, сердце сжимается. Раиночка милая, я за это время очень похудел, особенно на лицо, но это мне на пользу, ты же тоже это хотела. А особенно я похудею летом, когда жара будет доходить до 65°. Даже себе не представляю, как буду переносить.
Милая, любимая моя Триленька! Посылать мне пока ничего не надо, а что мне надо, ты не можешь выполнить, это ты сама, моя драгоценная. Мне, кроме твоих нежных ласк и милых «капризочек», ничего не надо.
Еще мне, милая, трудно привыкнуть к подъему утром в 6 часов. Когда прозвучит сигнал подъем, мы должны одеться за 5 минут и встать в строй для утренней зарядки. Но зашнуровать эти ботинки и потом обматывать обмотки – это кошмар. Особенно трудно, когда тревога. Если же ты не успеешь одеться, то тебе приказывают обратно раздеться и лечь, а потом одеваться до тех пор, пока ты не успеешь в срок. Знаешь, эти обмотки у меня все время разматываются среди дня. Если бы ты меня сейчас увидела на улице, ты бы меня не узнала, я даже сам себя не узнаю, когда смотрю на себя в зеркало.
Мы никуда не ходим с территории, кроме бани. Мне хотелось бы тебе послать свою карточку в форме. Когда мы в следующий раз пойдем в баню, то мой товарищ снимет меня, и я тебе пришлю. Раиночка, моя дорогая, я тебя хочу просить, чтобы ты прислала мне несколько наших фото, ведь мне хочется все время смотреть на тебя. Пришли обязательно последнюю, они, наверное, готовы, потом одну из Волоколамска, я буду вспоминать, как мы там, моя любимая,
