его личным телохранителем, – все-таки ирония еще раз прозвучала у меня в голосе.
Полковник покачал головой:
– Ему не нужен телохранитель. Ему понадобится только помощник, чтобы ориентироваться в местных условиях. Хотя русским и турецким он владеет в совершенстве. И еще английским, французским, немецким, арабским, фарси. Возможно, знает еще несколько языков, о которых мы не знаем.
– В общем, он полиглот. Это я уже поняла.
– Чтобы совместить свою легенду с твоей, он прилетит сюда под видом известного литературного критика, как раз в соответствии с твоей специальностью. И никто не удивится, что именно ты, сотрудник института литературы, будешь работать вместе с ним.
– Вы заранее согласовали с ним эту легенду?
– Нет. Просто так получилось. В Европе он достаточно известен как литературный критик. Поэтому ваши легенды в какой-то мере пересекаются. Самое важное, что он специалист именно в области контртеррористической деятельности и может оказать нам существенную помощь именно на стадии подготовки к «Евровидению».
– Это я уже поняла. Как зовут вашего критика?
– Профессор Яков Гольдфарб. Слышала про такого?
– Не может быть, – растерянно произнесла я, – он действительно известный специалист по литературе девятнадцатого века. Я читала его статьи. Он очень известный ученый и достаточно популярен в Европе. Напрасно вы все это устроили. Весь замысел достаточно примитивен. Его фотографии наверняка есть в Интернете и в Википедии. А вы хотите заменить его каким-то другим специалистом, которого сразу разоблачат. По-моему, неразумно.
– Ты так считаешь? – Кажется, на этот раз ирония проявилась в голосе самого Кафарова.
– Во всяком случае, нужно было найти другого человека, под именем которого ваш специалист мог бы появиться в Баку. Настоящему Гольдфарбу должно быть лет сто или еще больше. Неужели вы не понимаете, что приехавший под его именем агент сразу себя разоблачит?
– Не все так однозначно, – загадочно заметил полковник, – когда познакомишься с ним, тогда все и узнаешь.
– В каком смысле? Фотографии Якова Ароновича Гольдфарба есть почти во всех учебниках литературы. Это примерно так, если бы мы объявили о приезде Шолома-Алейхема. Нужно было выбрать другое прикрытие.
– Ты все еще ничего не поняла, – усмехнулся Кафаров, – никакого прикрытия не будет. И никакой замены.
– Я вас не понимаю…
– Все очень просто. Приедет настоящий Яков Гольдфарб. Ему семьдесят четыре года, и он все еще в хорошей физической и интеллектуальной форме. И это тот самый Гольдфарб, чьи фотографии есть во всех учебниках по литературе.
Я несколько секунд молчу, соображая, что он мне сказал.
– У него есть брат-близнец? – это первое, что приходит мне в голову.
– Буйная фантазия при полном отсутствии логики. Если вы, уважаемая Кеклик
