на Максима. Во взгляде было и недоверие, и обреченность в предчувствии близкой смерти. Понятно было, что агент не жилец.
– Вы… тот? – наконец разлепил агент синеющие губы.
– Тот, тот, – с улыбкой закивал Максим и произнес пароль. – Вас надо в больницу.
Итальянец медленно, с трудом, отрицательно покачал головой. То, что Максим не стал от него требовать «посылку», а говорил о помощи, наверное, подкупило умирающего. А может, он был уже в том состоянии, когда перед смертью ему хотелось говорить не о пуле в животе, а о более важных на этот момент вещах.
– Я… – Он судорожно попытался сглотнуть, но во рту у него было сейчас, наверное, сухо, как в пустыне Сахара. – Ты русский?
Максим улыбнулся и неопределенно пожал плечами. На такие вопросы не отвечают, а обижать умирающего ему не хотелось.
– Не важно… Я верю вам, вашей стране… За ней сила. Мое правительство погрязло в коррупции, они не смогут проти… востоять. А американцы… Я всегда считал, что Россия сможет привести все государства к балансу.
Максим сидел, придерживая руль катера, уводя его в другой канал и ближе к морю. Он понимал, что раненый уже бредит.
– Вы знаете, сколько арабов уже проживает в Италии? А в других странах Европы? В Швейцарии, бог мой, в Швейцарии они требуют удалить с национального флага крест и поместить там полумесяц. Это потому, что там доля населения из арабов уже катастрофическая. А в Скандинавии… Эти материалы, – он протянул руку с зажатой в ней газетой, – подтверждают, что дестабилизация арабского мира, все эти революции и народные волнения инспирированы ЦРУ. Они понимают, что влияние России в регионе вот-вот станет определяющим, они хотят помешать и пытаются привести к власти новые марионеточные правительства, они обещают огромную гуманитарную помощь, инвестиции…
– Не надо говорить, – попросил Максим, – вы теряете силы.
– Все равно! Я хочу сказать, что я не предатель своей страны, я патриот… Просто моя страна сейчас не может позаботиться о себе сама, понимаете?
– Да-да, понимаю, – успокоил Максим.
– А теперь я должен молиться… – тихо заключил итальянец.
Он закрыл глаза и стал шевелить губами. Максим смотрел на него до тех пор, пока губы не перестали шевелиться. Потом голова безжизненно свесилась набок, а рот безвольно приоткрылся. Максим приложил пальцы к сонной артерии. Биения не было.
Чтобы его могли отправить за такой важной информацией без прикрытия, Максим предположить не мог. Теоретически его могли прикрывать, предварительно не поставив в известность, но практически с таким подходом в проведении операций он раньше не сталкивался. Оставалось думать, что его руководители сами не знали, до какой степени может оказаться информация важной. Или погибший итальянец-агент преувеличивал важность материалов. И такое могло быть. А если нет? Ведь не зря за ним устроили такую охоту.
Катер
