Девушке нравились мои обожание и преклонение, наличие преданного пажа давало повод для гордости перед другими балетными, а я умирал от счастья, когда получал разрешение нести ее чемоданчик с гримом. После окончания гастролей мы не виделись, но несколько лет подряд я отправлял на московский адрес возлюбленной открытки ко всем праздникам – это было сродни священному ритуалу – и дважды в год звонил: в ее день рождения и Восьмого марта.
Повзрослев, долго был уверен, что больше никогда ни к одной женщине не испытаю подобного, считал, что только подростки могут «западать» до потери разума. Но несколько лет назад на съемках случилось то, что считал невозможным: влюбился как ненормальный в партнершу, едва не лишившись самого дорогого и близкого человека – жены.
К этой истории я еще вернусь, а пока о том, каким долгим и непрямым был путь в театральное училище.
Уже зная мнение мамы, надеялся, что найду поддержку у бессменного руководителя «Радуги» – хорошего друга, родного человека, к тому же, пусть и в силу обстоятельств, выдвинувшего меня в солисты. Но она исполнила ту же «партию»: «Олежа, ну куда ты лезешь? Если каким-то чудом поступишь и даже окончишь, до конца жизни будешь обречен играть «кушать подано». Дескать, твое место, парень, исключительно на подпевках, у заднего микрофончика.
Было обидно до слез – в то, что чего-то стою, не верила ни одна живая душа. Когда шел по Моховой мимо здания ЛГИТМиКа, казалось, все смотрят на меня и думают: «И вот это убожество хочет поступать в театральный?!» Сегодня знаю: и в жизни, и в профессии добился бы гораздо большего, если бы хоть кто-то меня поддержал. Вся моя судьба могла быть другой.
Получив аттестат, подал документы в Институт связи имени Бонч-Бруевича и легко стал студентом благодаря знакомству мамы с проректором. Поначалу честно пытался разобраться в дисциплинах, которые ненавидел со школы, но давалось это с большим трудом: хвосты копились так стремительно, что мог вылететь еще с первого курса, если бы не заступничество проректора. Бывали дни, когда доехав утром до «Бонча», брался за ручку входной двери – разворачивался и убегал. Не мог себя пересилить, чтобы пойти навстречу высшей математике. Поскольку денег не было даже на билет в кино, вместо учебы часами бродил по городу.
В середине второго курса случилась трагедия, которая многое поменяла в нашей жизни. У мамы был гражданский брак с питерским журналистом Валерием Н. – неглупым добрым человеком. В конце девяностых дядя Валера влез в какое-то мутное дело, задолжал крупную сумму людям из криминальных кругов, никому из близких об этом не сказал и решил проблему, застрелившись в нашей ванной из дробовика. Не мог выбрать другого места – хоть бы в лес ушел, что ли… Отчетливо помню, как пытаясь отмыть кафель и сменив уже несколько раз воду, сижу с окровавленной тряпкой в руках и смотрю в одну точку. Первая смерть, случившаяся очень близко, практически на глазах, да еще такая страшная. В голове крутилось: «Какая учеба? Зачем?
