им ножки сбивать раньше времени?
– Дело говоришь… – задумчиво протянул Жан. – Слыхивал я мелких собачек, что арестантов вынюхивают, но как-то мимо ушей проскочило. Я-то привык, что псины большие бывают.
– А каплуна убить никогда не поздно. Главное, что сейчас убивать – себе дороже.
– Тут ты прав, – согласился вор. – Знаешь, почему король научил тебя говорить не про гвоздик, а про перышко?
Я кивнул. На воровском языке перышко означало нож, а гвоздик – отмычку. Стало быть, я для них – наемный убийца. Впрочем, кем же я еще могу быть?
– Артакс – это имя или прозвище?
– И то и другое, – улыбнулся я.
– А другие имена у тебя есть? Артакс – слишком имя известное. Полком, говорят, командовал. Комендантом города был. Ишь, комендант каторжный! Давай что-нибудь попроще.
А ведь прав Жан-воришка, ой как прав! Не тот случай, чтобы гордиться кавалеру «Башни и креста», ой, не тот…
– У меня имен – букет целый, – усмехнулся я, припоминая всех своих патронов. – Юджин-Эндрю-Базиль.
– Ты из благородных, что ли? – догадался вор.
– Вроде того, – скривился я.
– Бастард небось? – вздохнул Жан. – Ничего, бывает, – утешил он меня, не дожидаясь ответа. – Ладно, будешь Юджином. А то, пока выговоришь все три, окотиться можно.
– А бежать отсюда можно? – осторожно поинтересовался я.
– Бежать? С этапа? Нет, – категорически заявил вор. – Решетки – прочные. Замки такие, что даже Вальрас, наш медвежатник, не откроет. И охрана опытная. А ты говоришь, что если и собаки тут, то все, амбец… Не получится. Уже пытались. Только кончали так же, как тот бородач. Нет уж, я на такой подвиг не способен. Если охрана кого «опустит», то все…
– А нас куда везут?
– Ну парень, а еще друг короля воров! – засмеялся щипач. – Кто же таких простых вещей не знает?! Везут нас в долину святого Иоахима, на серебряные рудники графа Флика. Ему, по особому указу императора, разрешено забирать государственных преступников из всех тюрем. Ну еще он не брезгует и такими, вроде нас. Серебряная руда почти истощилась, вольняшкам работы нет. Местные горняки в другие долины ушли. Ну, а наш брат работает за миску похлебки да за ломоть хлеба в день.
Долбаные стариканы! Накликали, сволочи, накаркали, старые пердуны, вспомнил я недобрым словом ульбургских «горняков», что рекомендовали мне попасть на каторгу в Самоцветные горы… Оттуда, мол, сбежать легче.
– А из рудника Флика сбегают? – поинтересовался я.
– Ну, кому как повезет, – неопределенно ответил Жан. – Посмотрим. Но, – многозначительно добавил он, – нет таких тюрем, откуда нельзя сбежать! Из тюрем бегут, а уж с каторги-то ноги сделать всегда легче. Главное – было бы куда да к кому! – философски заключил вор и поднялся: – Ладно, я к своим.
– Беги, – не стал я возражать. – Скорее бы на рудник, что ли. Кандалы бы сняли… – мечтательно протянул я.
– Ну-ка,
