детей. Он мог в течение всего дня не произнести ни слова, но иногда, когда был недоволен своими подчиненными, а ими он был всегда недоволен, вдруг вспыхивал и разрожался грубой площадной бранью и матом, невзирая на присутствующих, пусть даже это были и пожилые женщины. Это были гнусные по своей безобразности сцены. Случалось, что Жопэ и улыбался. Но это были улыбки лести, когда Жопэ хотел угодить своему начальству, перед которым он трепетал. Гадко улыбаясь он шутил для того, чтобы понравиться своим патронам. Бывало, что Серж и развязывал свой язык. Однако такое происходило с ним только в пьяном состоянии. Тогда он говорил много и почти без остановки, в том числе и чепухи, почти каждый раз обижая без причины одного, двух или всех своих собеседников, часто и других людей, попавшихся случайно под руку, но всегда только тех, кто от него как-то зависел или был ему незнаком и не мог оказать достойного отпора. Он совершенно спокойно мог выдать тайну, касающююся его самого или своих близких, но никогда того, что могло ему очень навредить по работе, так как это могло поставить под удар его многолетний сытый жизненный уклад, его благосостояние, без чего жизнь Сержа была невозможна. Здесь он был крепче стены, за что его ценило руководство.
Знавшие Жопэ люди, говорили, что он нагло и беззастенчиво ведет тройную жизнь, никого не стесняясь, имея, несмотря на свое противное лицо и мерзкую фигуру, двух любовниц. С людми Жопэ сходиться не мог. Любовницы сами находили Сержа и липли к нему из-за его начальственного положения и денег, которых он для них не жалел как, конечно же, и для себя, когда, по своему обыкновению, Жопэ несколько раз в неделю обязательно веселился. Жена давно знала о развратном образе жизни мужа, но с ней у Сержа по этому поводу была полная гармония. Она почти каждый день, в течение двадцати или более лет, желала ему подохнуть от спида или рака, на что он совершенно не обращал внимания. Было, правда, в семье Жопе и несколько крупных скандалов, когда за супружескую неверность Сержу жена и дочь выставляли за дверь чемодан с его шмотками. Но жене в конечном итоге на аморал мужа волей-неволей приходилось закрывать глаза. Сверхсытая жизнь, материальное благосостояние и связанные с этим удовольствия, а также относительное спокойствие оказывались для нее более важными, чем грязный моральный облик супруга. То же самое касалось и беспринципной дочери, ездившей отдыхать к теплому морю вместе с одной из любовниц Сержа. Он тоже ради собственного удовольствия и удовольствия своей семьи готов был и гадить и идти на преступления, добывая нечестные деньги. И он гадил и шел на преступления довольно часто.
Серж болел звездной болезью и при подчиненных требовал от родственников, чтобы его учтиво называли: «Уважаемый господин Жопэ». Но жена специально делала все наоборот, обращаясь к нему при посторонних со словами: «Ну, ты, Жопэ!», от чего его просто коробило. Но Серж ничего с ней поделать не мог. И вообще он ее немного побаивался, так как та своими огромными лапами могла вышибить дух из кого угодно, в
