и даже вылавливала оттуда пару раз, когда он, не удержавшись, в воду сваливался, а мне ничего не говорила. Так и пришлось рыбок на работу перевезти, а то бы всех извел. Одно хорошо – мышей ловит мастерски, еще совсем крохой был, а уже ловил, но не ел ни разу, а приносит, чтобы похвалиться, прямо к нашей кровати. Один раз мне в тапочек положил, но это он мне мстил за то, что я его газетой отходил. Между прочим, за дело – а нечего было на стол во время ужина запрыгивать! А ну, марш отсюда! К маме иди! Утешь ее, а то ей сейчас плохо.
Или котенку надоело сидеть на подоконнике, или он, решив, что ничего нового и интересного в кухне нет, заскучал, или действительно понял, что «маме» он нужнее, но тут же спрыгнул на пол и убежал.
– То есть с вашей женой он ладит? – спросил Петр.
– Еще бы он с ней не ладил, если она его все время защищает и кормит на убой.
– Андрей Сергеевич! Вы сказали, что вашей жене плохо. Это из-за ранения Михаила Михайловича? – вернулся к делу Гуров.
– Не только. Таня серьезно больна – ревматоидный артрит у нее, но знаем об этом только мы с женой. Она же тогда, когда чертенка этого привезла, в Москву не просто погостить приезжала, а обследоваться.
– То есть мужу она не сказала? – удивился Орлов.
– Нет. Ей нужно срочно менять климат, потому что холода Татьяне категорически противопоказаны. Если Мишка об этом узнает, то он, естественно, все ради нее бросит – у него же в любом застолье, даже на Новый год, первый тост всегда за нее. А она знает, что для него вся жизнь в этой области, которую он из дерьма вытащил и конфеткой сделал, вот и молчит. И нас заставила пообещать, что ничего ему не скажем.
– По-моему, это неразумно, – покачал головой Орлов. – Я не специалист, но точно знаю, что с этим заболеванием шутки плохи, тем более что оно неизлечимо.
– Просто вы не знаете, как они любят друг друга, – объяснил замминистра.
– Андрей Сергеевич, что вы можете сказать о Косолапове именно как о губернаторе? – спросил Гуров. – То, что он пользуется уважением в своей области, и так понятно. Но что еще?
– Сильный, властный, жесткий, умный, самостоятельный, – перечислил Рыбовод и нехотя добавил: – Даже слишком самостоятельный!
– То есть даже не удельный князь, а самодержец местного значения? – уточнил Лев Иванович, и тот в ответ согласно кивнул. – Андрей Сергеевич! Вы меня не первый день знаете, и о том, что я не дипломат, тоже, поэтому выскажусь напрямую. До нашего рейса времени еще много, а вы не только Петра Николаевича, но и меня спозаранок сюда пригласили. Почему именно домой? Все, что мы от вас узнали, вы могли бы рассказать нам и в своем кабинете. Отсюда вывод: вы хотите сказать что-то такое, что не решились бы произнести там. Вы и сейчас сомневаетесь, говорить или нет, хотя именно от меня зависит расследование этого дела. Так я вам помогу. Вы подозреваете, что за покушением на вашего зятя стоит Москва? Что его самостоятельность перешла все границы и его решили остановить таким способом?
– Да! –
