задыхаясь от возмущения.
– Не кричи, – усмехнулся Маран. – Разбудишь даму. Чего доброго, она явится сюда… ну в не слишком пристойном виде, проще говоря, нагишом, твой приход, полагаю, остался для нее незамеченным. К тому же мне придется вас знакомить, а я не помню, как ее зовут.
– Маран! Ты сошел с ума.
– Да ладно! Женщины не любят излишней деликатности. По совести говоря, Дан, я давно заметил, что особое пристрастие они питают к хамам, грубиянам и подонкам. Если я спрошу у нее, как ее зовут, это только увеличит ее почтение ко мне.
– Возможно. Но не знать имени женщины, которую ты затащил в постель…
– Во-первых, я его знал. Но забыл. Во-вторых, на кой ляд оно мне нужно? В-третьих, кто кого затащил, большой вопрос. – Маран поставил пустую бутылку на пол и встал. – Пойду окунусь в море.
– После целой бутылки этой дряни? Ты утонешь.
– Не утону. Я не успел научиться плавать. Сам знаешь – у нас негде, а тут, на побережье, я всего дней десять и купался, по-моему, раз или два. Говорят, чтобы научиться плавать, надо прыгнуть в воду где-нибудь на глубине, либо выплывешь, либо потонешь… И в том, и в другом случае я не в проигрыше, верно? Только прыгать неоткуда. Кажется, вентах в трех есть вышка для прыжков, но я туда пока не собрался. Так что я на минуту. Только окунусь. Вместо душа.
– А если она проснется?
– Кто?
– Ну эта, рыжая…
– А ты предложи ей свои услуги.
– Не валяй дурака.
– Ей-богу, Дан, она вряд ли отличит тебя от меня. А не хочешь, пойдем к морю вместе.
Море Дана не притягивало, но предложение он принял с облегчением, по крайней мере, он хоть мог вытащить Марана из воды, если б тот спьяну стал тонуть. Но Маран…
…Барабанный бой заставил его вернуться к действительности. Барабанщик расположился где-то неподалеку, метрах, наверно, в пятидесяти, и задался, видимо, целью перебудить всю округу, во всяком случае, Поэт, снова задремавший было в своем меховом коконе, вскочил, как ужаленный.
– Проклятая планета! – буркнул он, придя в себя. – Ни сна, ни отдыха. Что им еще нужно?
– Сигнал общего подъема, – определил Маран, который, как и Дан, лежал без сна. – Давайте, собирайтесь.
Перед тем, как спуститься с пологого песчаного холма, Дан в последний раз огляделся. Представшая его взору Большая пустыня Перицены была загадкой для земных ландшафтологов. Настоящая Сахара – как он ее помнил по стереофильмам со школьных уроков географии. Бесконечные барханные цепи, песок, песок, невероятная скудость животного и растительного мира… Единственным растением, которое Дан здесь видел, были какие-то сухие палки, торчавшие из песка пучками в метр-полтора длиной. Если отрезать кончик палки и присосаться к краю, через минуту к губам подкатывала горьковатая жидкость, неплохо утолявшая жажду, но если просто обломить отросток у основания, отломок оказывался совершенно сухим, потому Дан не приминул окрестить про себя палки «соломинками для коктейля». Когда он попробовал выкопать растение целиком, дабы послать
