Этот трюк у нее безотказно прокатывал с самого раннего детства: ей легко поверили и позволили остаться дома. Но возникла другая проблема: она внезапно осознала, что презерватив, который надевал Влад, вполне мог порваться или соскочить, а тогда… Она боялась даже думать о том, что могло произойти, если бы она вдруг забеременела. Не говоря уже о том, что сказали бы родители, узнав об этом. Единственным человеком, с кем она могла об этом поговорить, была, конечно же, Светка. Однако даже позвать ее к себе домой не получилось бы: сотового у Насти еще не имелось, а звонить на домашний было бесполезно: все равно подруги вечно не было дома. Раньше они умели каким-то образом встречаться, не договариваясь заранее: стоило одной выйти во двор, как другая уже была тут как тут. В крайнем случае передавали сообщение через какого-нибудь знакомого. А теперь…
На третий день Настя не выдержала и решила обо всем поговорить с мамой. Разумеется, со всей осторожностью, ни в коем случае не открывая правду.
– Слушай, мам, можно тебя спросить?.. – начала она, как только мать вошла к ней в комнату с обычной порцией лекарств (она была врачом и потому никогда не водила дочь в поликлинику, а лечила ее сама).
– Конечно, Настенька, спрашивай, – улыбнулась тетя Лена.
– А когда ты… в первый раз… ну, сделала это… ну то есть… когда ты в первый раз занялась этим?
Улыбка сползла с лица матери, и она смущенно пробормотала:
– А почему ты спрашиваешь, доченька?
– Просто так… Мне интересно узнать, что девочки вообще чувствуют, ну, когда они… ну, занимаются этим…
– Да ну как тебе сказать… – Тетя Лена присела на стул возле кровати. – Тут у каждой по-разному. Я, например, только на втором курсе, в девятнадцать лет это испытала.
– И как это было? – вскинулась Настя, чувствуя, что вот-вот, она уже близка к разгадке тайны.
– Да как тебе сказать, – снова замялась мать, – дело-то было такое… Ну ладно, слушай, все равно бы узнала. Словом, это было на втором курсе, поехали мы тогда на дачу, к подруге моей, Тамаре Селезневой, у нее день рождения был. Ну, естественно, выпили порядочно. Ну, а потом Томкин брат, зэк бывший, со мной это и сделал. Я его с тех пор больше и не видела.
– И как… что ты чувствовала? – трепеща от волнения, спросила Настя.
– Да ничего такого, – махнула рукой мать, – я ведь пьяная была, мне как-то все равно было. Но потом, конечно, старалась поменьше об этом вспоминать.
Настя поникла головой. Действительно, быть может, если бы она тогда выпила, все было бы по-другому, быть может, она ничего такого бы не почувствовала и сейчас не ощущала бы себя такой грязной? Почему-то мамин рассказ не успокоил ее, а, наоборот, оставил в душе какой-то мутный осадок.
– А если бы, мам… А если бы ты после этого вдруг забеременела? – внезапно спросила она.
Тетя Лена вдруг часто-часто заморгала и отвернулась. Настя успела заметить блеснувшие в ее глазах слезы.
– Мам,
