ребят.
А вот девушка пишет:
Как только кто-нибудь из нас повышает голос, раздражается или слишком бурно реагирует на окружающую среду, тому сразу приписывают горную болезнь. Сегодня она очень сильно проявилась у Игоря. На предыдущем привале он так долго ворчал на Лилю из-за йода, что Лиля пожалела, что у нее нет с собой никаких средств лечения (как то: каплей, мази, таблеток и пр.) от горной болезни.
Я увлеклась, читала теперь уже всё подряд. Кавказская группа действовала профессионально и шла строго по маршруту. Успевали шутить и смеяться.
Особенно комичной была переправа Зины, которая взгромоздилась на спину Коле и таким образом, с ужимками на лице под дружный смех товарищей, перебралась на другой берег. Бедный Коля! Ему пришлось потрудиться, его собственный вес 64 кг да еще + такой же вес Зины – итого 128 кг. Трудновато!
Сейчас обеденный привал. Всё хорошо, кроме того, что у дежурных пригорело какао, пачку которого нашел Игорь в дупле большой сосны у места нашего привала. Перевал мы не прошли, а только дошли до него. Шли без особых приключений, «по горам, по долам». Место для ночевки выбрали довольно удачно. Здесь много дров, которые приносят сюда альпинисты. Сейчас Володя (дежурный) дует во всю мощь и силу своих легких, способствуя этим горению дров. Но вода нагревается что-то очень медленно, а когда закипит – и совсем неизвестно.
Ближе к концу тетрадки мы с Шуми наткнулись на еще одну Зиночкину запись. Текст меня поразил. Может, у Зины были предчувствия?
Надо сказать, что здесь не жарко, и мы идем на перевал. Если перевал Донгуз-Орунбаши можно назвать перевалом «костей конских, ишачьих и вообще скотских», то перевал Басса можно назвать перевалом «костей людских», но неизвестно, немецких или русских, т. е., буржуазных или советских. На перевал ведет довольно нудная тропинка серпантином, и вообще перевал легкий. Видели с него перевал Чипер-Азау, кое-кто пожалел, что не пошли через него, но большинство ничего, песни поют про долины и море. На ночлег остановились на ровной площадке, где на бугорке стоит могила, и, видимо, всяк, кто пройдет через эти 2 перевала, поклонится этой могилке. Сейчас все ушли за дровами и мне надо идти.
Стало не по себе. Я аккуратно закрыла последний в пачке дневник и положила его на пол. Прижала к себе Шумахера (ух, как звучит все-таки!) и уснула.
7.
Очнувшись поутру, я обнаружила возле постели две пары тапочек. Нет, со мной никто, кроме кота, не спал, и ног у меня всего две, не четыре… Недолго подумав, вспомнила, что мне померещился ночной звонок в дверь – я бегала в коридор босиком, и вернулась обратно уже в других тапочках.
«Шизофрения прогрессирует», – печально думала я. И тут раздался реальный звонок: телефонный.
– У аппарата.
– Знаешь, мне так легко представить себе твой сон…
Так по-дурацки начать беседу может только один человек (из мне известных, разумеется). Вадик. Мой бывший муж.
