отличной парой. – Оливия еле удержалась, чтобы не огрызнуться. – Неотесанный муж и грубоватая жена.
– Об этом я и говорю! – укорила ее мать. – Разве можно шутить в такой миг, когда тебе вот-вот даст клятву маркиз.
Оливия была спокойна. Она прекрасно знала, что в назначенный час появится отец Руперта со всеми нужными бумагами, чтобы заверить помолвку. Присутствие жениха не было таким уж необходимым.
Герцог Кантервик был практичным человеком и искал для сына не подходящую супругу, а няньку. Няньку, способную производить потомство. Он не нуждался в деньгах и в с трудом собранном приданом невесты, более чем солидным для девушки ее положения.
Мозги и бедра Оливии заставили герцога сдержать данное обещание, о чем он спокойно сказал в день ее пятнадцатилетия. Родители устроили праздник в саду для своих дочерей, и ко всеобщему удивлению, к ним присоединился и герцог. Руперт не пришел, потому что ему было в то время всего одиннадцать лет, и он лишь недавно перестал носить короткие штанишки.
– Мой сын болван, – сказал герцог, глядя на Оливию так пристально, что его глаза чуть не вылезли из орбит.
Она была с ним согласна, поэтому промолчала.
– И ты единственная, кто подходит ему, – с видимым удовольствием добавил герцог. – У тебя есть бедра и есть мозги. – Должно быть, Оливия вздрогнула, потому что герцог добавил: – Бедра означают много детей. Моя жена была как тростинка и посмотри, что случилось. В моей будущей невестке мне нужны бедра и мозги. Если бы у тебя их не было, я разорвал бы данное твоему отцу обещание и стал бы подыскивать сыну подходящую жену. Но ты именно та, кто ему нужен.
Оливия кивнула и с тех пор уже не сомневалась, что когда-нибудь выйдет замуж за Руперта. Его светлость герцог Кантервик был не из тех, кто может позволить таким мелочам, как чувства Оливии или Руперта, помешать принятию важного решения.
Прошли годы, но герцог не спешил вести сына к алтарю. Родители Оливии беспокоились, и лишь она одна не волновалась. Руперт идиот и вряд ли изменился бы.
Как и ее бедра.
Когда наконец на Кларджес-стрит появился экипаж с герцогским гербом, отец встал за правым плечом Оливии, а мать уселась рядом с ней, повернувшись лицом к двери и поправляя юбки.
Герцог вошел в комнату, не позволив дворецкому объявить о его прибытии. Герцог Кантервик не позволял кому-то еще, если это, конечно, не представитель королевского семейства, войти перед ним в дверь. Он выглядел как человек, считающий почти все население нахальными выскочками.
Наблюдательная особа, такая как Оливия, могла заметить, что сначала в комнате появился нос герцога. Он был необычайно длинным, словно дверной молоточек. Однако герцог обернул этот недостаток себе на пользу. Оливия считала, что благодаря этому он держал голову высоко, а подбородок выставлял вперед.
У герцога был такой вид, словно другие люди становились заметными лишь в его присутствии, хотя это мнение было несколько странно слышать от Оливии.
«Леди не подобает высказывать
