неуклонно развивал: очень многие отмечают его удивительную физическую форму.
Валерий Иванов-Таганский: Среди актеров Театра на Таганке у Высоцкого была чуть ли не самая лучшая физическая подготовка: он был этаким крепышом – жилистым и сбитым. Легко отжимался от пола 40 раз, даже мог сделать стойку на одной руке, что далеко не каждому спортсмену под силу!
Но одной физической силы для безусловного лидерства было явно недостаточно. Требовалась еще и некая психическая сила, если так можно назвать тот моральный авторитет, что зарабатывал юный Володя Высоцкий среди своих друзей.
Сергей Казначеев: Я думаю, в своих ранних произведениях Высоцкий выражал некую хулиганскую идею этаких полукриминальных понятий – причем вполне сознательно. Отчасти сказывались и личные комплексы: малый рост, непрезентабельная – чего уж скрывать! – внешность, сипатый голос. Со временем к его хриплому крику привыкли. Эта манера исполнения даже стала очень модной!
Но, думаю, со временем Высоцкого даже больше начала заботить не выправка собственного имиджа, а чисто художественные задачи. Тематика, которую он отображал в своих ранних песнях, помогала ему создать совершенно новый психологический тип лирического героя: этакого настоящего рыцаря, борца за правду и справедливость. И при этом – начисто лишенного сусальной правильности, коей так любила награждать разного рода примерных передовиков производства официальная пропаганда того времени.
Дмитрий Дарин: Высоцкий в интервью не раз говорил: «Меня интересует характер цельный, на грани!» От себя так и хочется здесь добавить: «…характер, проявляемый или на войне, или в тюрьме». А где еще проявляется подобный характер – чтобы именно так: на грани? И тут Высоцкий как большой художник абсолютно прав и убедителен!
В определенной степени Высоцкий являлся свидетелем описываемых ситуаций, общался с представителями этой приблатненной среды. Но тут важно отметить, что в данную социальную среду он не окунался сам, являясь именно бесстрастным летописцем, а не непосредственным участником.
Олег Черемных: Высоцкого нередко отождествляют с блатным миром, что не имеет под собой оснований. Среди многочисленных приятелей, а уж тем паче близких друзей Высоцкого не было блатных – в привычном понимании. В этой связи можно было бы упомянуть лишь одного Вадима Туманова. Но он в свое время сидел по 58-й статье, по политической, – а это уже совсем другая история! И тут важно, что обращение к блатной романтике было возможно и в советской официальной культуре. Вспомним хотя бы Кольку Свиста из фильма «Путевка в жизнь» или героя Марка Бернеса из фильма «Два бойца».
При этом многие отмечают, что Высоцкому для отображения неподцензурных тем – столь непростых во времена СССР! – не нужно было влезать в чужую шкуру, заниматься допущениями и фантазиями. И что существовал некий круг людей, кто мог ему поведать о лагерных
