говорил. Домой мы доехали в молчании. Даже неугомонный фамильяр мудро помалкивал.
И только когда вышли, Лешек все же забрал все мои пакеты, не дав утащить награбленное, тьфу, накупленное самостоятельно.
Уже стоя возле двери, я брякнула совершенную глупость:
– Зайдешь?
Во-первых, он и без этого собирался зайти, чтобы занести вещи. Во-вторых, как-то и не особо и смущался. С прежней Алиной явно был если не в близких отношениях, то в крепких дружеских, потому и спокойно входил в дом. Без лишних приглашений.
Тем не менее подкалывать или говорить что-то ехидное не стал. Просто кивнул.
Мне стало неловко. Спешно распахнув дверь, я вошла в коридор. Тьма тут же рассеялась светом. Я моргнула, не поняв откуда он, ведь я еще не успела ничего включить. Повертела головой и заметила, как в зеркале отразилась… свеча. Так-так, а это еще что?
Из гостиной вдруг донесся взрыв хохота. Ага, Вислава ржет аки лошадь. И сестрички, судя по всему, ей помогают.
– И вот так, прекрасные пани, оно и было на самом деле, – произнес чей-то бархатистый баритон. – Клянусь угольными артефактами моего дражайшего предка.
– Ох, Алиночка… – Дорота выскочила из кухни. – Тут жених пришел, а вы… Ой!
Последнее было явно связано с тем, что она разглядела мои волосы и одежду.
Лешек оказался рядом и успел поддержать ее, не дав осесть.
– Вам плохо? – обеспокоилась я, закусив губу.
Может быть, тут нельзя красить волосы ведьмам на выданье? Или еще что…
– Нет-нет, – мотнула головой Дорота. – Порядок. – Потом распрямила плечи и аккуратно высвободила свой локоть из пальцев Лешека. – Просто я не ожидала. Но ты выглядишь просто волшебно, милая.
А потом вдруг подошла ко мне и крепко обняла, как потерянную и вновь обретенную родственницу. Я охнула от неожиданности, не ожидав такого проявления чувств.
– Пустецкий с вами, прекрасные пани. Что это еще такое видят мои глаза? Почему мою невесту уже кто-то обнимает? – жестко прозвучал ранее слышанный мною голос.
А я и не сразу поняла, что в коридоре мы не втроем, а вчетвером.
И этот четвертый стоял в дверном проеме. Высокий, широкоплечий, в черной одежде. Вроде бы и ничего такого, а чувствуется, что все шила мастерица своего дела.
Ему где-то под сорок лет. Кожа бледная, а волосы чернее угля. И глаза такие же, смотришь – и будто падаешь куда-то в бездонный колодец, из которого уже никогда не суждено выбраться.
Высокий лоб, нос с горбинкой, короткая черная борода, будто только что вышел из барбершопа. Она, кстати, лишь частично скрывает косой белый шрам, пересекающий щеку.
Я вижу этого человека в первый раз, а уже хочется вцепиться в Дороту и сказать: «Дядечка, вы меня с кем-то перепутали, я вообще девочка-одуванчик, прыгала на батуте и потерялась».
Вислава выглянула из-за плеча незнакомца. Глаза тетушки тут же округлились, уподобившись блюдцам из магазина китайской посуды.
– Ох…
