произнесла Ф. В. – надеюсь, ты смотрела сказку? – она не уверенно уставилась на меня.
– Это где крыса хотела всем навредить? – я решила пошутить. Моей наставнице в этот момент было не до шуток.
– Это все, что тебе удалось вспомнить? Маловато. Быстро к станку и выполним несколько Plie. Будем делать из тебя Мари.
– Кто это?
– Главная героиня. Кто же еще?
Последний вопрос просто выбил из колеи мою бедную нравоучительницу. И я почувствовала угрызение совести. В детстве я много читала, и могу заверить, что недотепой литературного мира меня трудно назвать. А вот «Щелкунчик» в список прочтенных книг не вошел. О чем я только что пожалела.
– Ну, Мари так Мари. – Я покорно выпрямилась и приступила к работе. Два часа и я уже почти окунулась в лапы мышиного короля. Думаю, что к моменту выступления мы с ним станем лучшими друзьями.
– В среду. И не опаздывай. Дома отработай Glissade и Coda.
– Слушаюсь. – Отрапортовала я на прощанье.
В моей голове смутно складывалась картина того, над чем мне только что дали указание работать. За три года, проведенные в этом зале, мне не удалось запомнить все эти термины, которыми нас из занятия в занятие забрасывала Ф. В… Помню, когда я впервые услышала эти завуалированные команды, мне они показались теоремой, которую никто не способен выучить. Ф. В. приходила в ярость, когда я путалась в ее Assemblé или Balancé. Я даже приносила блокнот, чтобы записывать все непонятные для меня пароли, а потом выясняла, что и как здесь работает. Единственное, что меня спасало и придавало сил – это дикая любовь к балету.
Никогда не забуду свое первое впечатление от «Лебединого озера». Мне было шесть, когда я увидела, как порхает на сцене балерина. Она была облачена в прекрасное воздушное платье принцессы, а на ее голове красовалась ослепительная корона. С того момента я всегда приходила на новогодние утренники в пачке и пуантах.
Глава 3
Из головы не выходили картины художницы. Открыв интернет, я стала искать. В надежде найти хоть что-то о Марине Контэ, я перевернула вверх дном все художественные выставки 90-х. К моему разочарованию, ничего. Ни единого упоминания о той, что сотворила такие шедевры. Я вспомнила старую женщину, так преданно заботящуюся о картинах. Вспомнила ее трясущиеся от волнения руки и пустые, как зимнее небо, глаза.
Утренняя набережная отталкивает. Она погружена в холод, который властвует примерно до обеда. И уходит прочь лишь тогда, когда солнце полностью занимает трон на небосводе.
Я жутко замерзла, спеша на встречу с женщиной, матерью Марины. На месте картин разместился ларек с сахарной ватой и прочими детскими лакомствами.
– Простите, а где картины?
– Какие картины? – с удивлением ответила продавец.
– Ну, с цветами. Тут женщина сидела, а с ней картины. Много красивых цветочных картин.
– Не знаю,
