про них какие-то стихи в школе.
– Верно. Жуковский старинную немецкую легенду переложил на свой лад. Так вот. Во время командировки по Германии тот парень услышал от экскурсовода жуткое сказание. Ундина – водная дева, которая может обрести человеческую душу, если ее полюбит земной мужчина и от их союза родится дитя. Но, получив живую душу, «русалка» теряет свое бессмертие. И беда тому, кто обманет ее, – за измену он, согласно легенде, заплатит своим дыханием. То есть жизнью, получается.
– Так поэтому этот синдром называют «Проклятием Ундины»?
Профессор снял очки:
– Дошло наконец-то?
Дима, не мигая, смотрел на Павла Ивановича. Потом набрал воздуха, будто чтобы сказать что-то, но так и выдохнул порожняком.
– Такие дела… Давай прощаться, время за полночь, а к нам завтра американцы приезжают на уникум посмотреть.
Павел Иванович проводил Диму до двери и по-мужски хлопнул его по плечу:
– Завтра жду тебя на консилиуме.
Дима опять собрался было ответить наставнику, но его перебил взволнованный голос дежурной медсестры, бегущей по коридору:
– Павел Иванович, срочно. Соседи Андрея нашего звонят: там ребенок весь вечер надрывается, а сейчас заходиться начал. Говорят, вот, бросили дите на дряхлую старушку. Бабушка дверь не открывает. Может, с сердцем что?
Профессор и Дима переглянулись.
– Света, вызывай кардиобригаду. Я тоже поеду. Готовьте машину. Дима, ты со мной.
– А Андрею сказать? – крикнула уже на бегу медсестра.
– Не надо пока. Мониторьте его, если заснет! Слышишь? Ни на минуту не отходите!
Ехали в напряженном молчании. Первым его нарушил Дима.
– Павел Иванович, может, и правда бабушка помогает с ребенком? А вся эта история – плод воображения Андрея?
– Сейчас узнаем.
Уже на первом этаже подъезда был слышен крик заходящегося ребенка. Дима и профессор побежали по лестнице на третий этаж вслед за врачами кардиобригады, прибывшими минутой раньше. Профессор задыхался, но не отставал.
Старенькую дверь решили взломать. Два крепких реаниматолога слаженно навалились на нее, выставив вперед плечи. Первое, что они увидели, когда дверь слетела с петель, была сидящая на полу девочка ангельской красоты. Она терла кулачками миндалевидные зеленые глаза и пронзительно кричала – то ли от голода, то ли от страха. На вид ей было около восьми или девяти месяцев от роду. Спутанные волосы цвета меди доходили почти до плеч. С них капала вода, одежда тоже была мокрой. Медсестра тут же присела около девочки и стала ей успокаивающе что-то говорить.
В сторону ванной комнаты тянулся влажный след. Дима первым сообразил, что нужно идти именно туда. Перед ванной лежал комок мокрой женской одежды и старенькие тапочки. Он нерешительно заглянул за бортик.
Пожелтевшая
