style="font-size:15px;"> – Вы Джузеппе, да? – припомнил он.
Антонио закашлялся, проходя мимо. Австриец бросил на него беглый взгляд.
– Какая честь, синьор! – засуетился хозяин. – А я тут, знаете, отъезжал… по делам. Надеюсь, Антонио все сделал…
– Антонио молодец, – улыбнулся Луиджи. – А что ваша очаровательная жена?
– Нездоровится, – толстяк вытер пот со лба. – Что-то подхватила, ваша свет…
– Так, – Луиджи сжал руку толстяка. – Это лишнее, Джузеппе. Займитесь десертом.
И перевел взгляд на Эриха, но тот уже разговаривал с Эльзой.
– Дуче, конечно, много сделал для кино, – говорила Эльза, – но не будем преувеличивать его роль. Во Франции нет Муссолини, а кинематограф есть. И опережает итальянский лет на десять.
– Мне больше нравится американский, – возразил Эрих. – Хотя на самом деле он итальянский. Кто такой Капра? Бедный сицилиец. Вы смотрели «Это случилось однажды ночью»? Милый фильм, правда?
– Забавный.
– Вы были в Америке? – он поднял глаза на Эльзу.
– Пока нет, – улыбнулась она, – смотрела в Венеции.
– Сладкие сказки, – вмешался Луиджи, присоединяясь к ним и придвигая тарелку. – Стоило бежать с Сицилии, чтобы снимать слащавые историйки про немцев и англосаксов. Это даже комично – что бы ни снимали в Голливуде, неизбежен happy end. По крайней мере, мы лишены таких ограничений. Но я согласен, итальянский кинематограф сегодня – это мертвецкая.
– Если бы ты снимал фильм, – спросила Эльза, – какой бы сюжет ты выбрал?
Эрих вопросительно поднял брови, держа в руке бутылку с «Nino Negri». Луиджи кивнул. Взял бокал. С наслаждением покатал вино на языке.
– Я бы снял фильм про обычных людей. Без фальши, без happy end, без грима.
– Обычных – это каких, дорогой? – спросила Эльза.
– Да тех же сицилийцев! Тех, кто трудится. Страдает. Рыбаков юга. Я бы снимал в хижинах, в лодках, чтобы…
Хохот прозвучал как взрыв. Луиджи вздрогнул. Даже хозяин выглянул из кладовки.
– Простите, – это хохотал Эрих, – простите, друг мой. Но это очень смешно! Вы! Про рыбаков!
Он снова расхохотался.
Эльза улыбнулась.
– Готов поспорить, – сказал Эрих, смахивая выступившие слезы, – что фильмы про красивых и богатых вам будут удаваться лучше.
Луиджи поморщился.
– Но! – Вальден заметил это и предупредительно поднял вверх палец, – при этом очень несчастных!
Луиджи смущала манера австрийца высказываться, что-то было в его откровенности не откровенное, какое-то двойное дно, издевка. Но при этом он не давал собеседнику формальной причины чувствовать себя задетым. Эльза же была непривычно молчалива, возможно, из-за случившегося недавно. При мысли об этом Луиджи почувствовал, как его лицо заливает краска. К счастью, в зале горели только свечи.
Как будто прочитав его мысли, Эльза спросила вроде бы невпопад:
– А
