Элеонору. Мой редактор не могла не знать, что это ложь. Она ведь читала мою статью.
Может быть, она хотела, чтобы я вывела эту женщину на чистую воду? Ей стоило хотя бы предупредить меня заранее.
– Расскажите о том, где это происходило.
– В его мастерской.
– Вы подписывали с ним контракт о предоставлении сексуальных услуг?
– Да, но он не раз нарушал пункты контракта.
– Какие именно?
– Когда я надоела Маккамону, он стал приглашать других мужчин. Его не волновало, что я против и каковы мои желания. Я была с двумя и даже тремя мужчинами. У него на глазах. Пока он писал свои гребанные картины.
У меня пересохло в горле.
– Кто были эти мужчины? Его агент? Вы знали их?
– Нет.
– Как давно это было?
– Я не буду отвечать на этот вопрос, он личного характера и может раскрыть мою анонимность.
– Хорошо, простите… Тогда я спрошу – он брал вас силой?
– Он не считался с моими желаниями, это точно! Пока он работал над картиной, я должна была быть в его мастерской. Голая и всегда готовая. Иногда он трахал меня своими кистями. Иногда рисовал прямо на моей коже, так он вдохновлялся! Потом я неделями лечила аллергию и раздражение, я просила его не делать так, но он не слушал меня. Во время сессии в мастерской с ним нельзя разговаривать, никак нельзя прерывать. Иначе будешь наказана, – ее голос сорвался.
– Как?
Она приподняла очки и вытерла набежавшие слезы.
– Он оставлял меня в мастерской, без еды и одежды. Он мог работать сутки напролет, и тогда именно отдых и свобода являлись вознаграждением. В мастерской нет кровати, только голый пол и холсты. В мастерской он не дает спать, требуя только кончать снова и снова.
– Кончать вас? – я не могла не спросить этого.
– Больше его волновали собственные оргазмы. Он не желал понимать, что телу нужен отдых. Он говорил, что раз у него не стоит на меня, то это я плохо стараюсь. За это я оставалась в мастерской на еще одну бесконечно долгую сессию. А однажды… Боже, – она всхлипнула. – Однажды мои месячные не пришли в срок. Тогда я услышала о том, что он сделает со мной и этим возможным ребенком, если я забеременела. Простите… – слезы продолжали катиться по ее лицу.
Элеонора молча протянула ей упаковку бумажных салфеток.
– Все в порядке, мисс.
– Простите, – повторила Клио. – Я больше не могу.
– Хорошо, – Элеонора поднялась, – думаю и этого достаточно. Спасибо вам за откровенность. Пойдемте, я провожу вас до машины.
Они вышли.
Я сидела и пялилась на слова на экране ноутбука. Каждое сказанное Клио слово противоречило тому, что Маккамон говорил мне лично.
Только возвращение Элеоноры вернуло меня с небес на землю.
– Статья нужна к вечеру, – сказала босс, занимая место за письменным столом.
– Но это ложь.
Элеонора посмотрела на меня, приподняв одну
