Даже присказка имелась у старших курсов: «Бога побойся, Отца не позорь». Словно наделили декана особым даром, не то чтобы магическим – магов здесь на каждом углу хватало. Просто было в нем что-то, в добром его мудром взгляде, в тембре голоса, отчего – попроси он отдежурить лишний день, сгонять в город с документами, выучить за ночь новую тему и назавтра лекцию младшим курсам прочитать – хотелось тотчас броситься: выполнить, выдержать, оправдать.
– Идем, Игорек. Девчонки! Света, Таня, очередь подержите? Арнольдычу мы зачем-то понадобились…
– Еще б не понадобились, вы ему экзамены лучше всех сдали, – буркнула блондинистая Татьяна, холодно глядя на Машкину верхнюю пуговицу. Маша подобралась, готовая ответить колкостью.
– Не завидуй, Танюха, все равно ты самая красивая девушка на курсе! – разрядил обстановку Игорь.
Машка едва слышно фыркнула и зашагала по коридору. Игорек насмешливо козырнул зарумянившейся Таньке и в два широких шага догнал подругу.
– Маш, ну не обращай внимания, – заговорил он. – Ты лучшая. Все же знают, хотя кое-кому это и поперек горла.
– Я не лучшая и в лучшие не набиваюсь, – отозвалась Машка, – я просто учить умею.
– Вот я и говорю – лучшая, – улыбнулся Игорь. – Не переживай так. Ничего плохого Отец не скажет. Может, он нам что-то получше выбрал. Тебе – как надежде магической науки, а мне – как твоему главному прихвостню и прихлебателю.
Машка напряженно улыбнулась. Отчего-то к Отцу она всегда шла с неохотой, хотя – Игорь знал – боготворила его, как и остальные на курсе. Но в том была вся Машка – не умевшая, как все…
В просторных, светлых коридорах собирались группками студенты. Машкины каблуки четко выбивали часовой звук из до блеска натертого паркета. С портретов на стенах смотрели солидные академики и доктора наук. Игорь представил себя на одном из этих портретов. Нет, не получается. Мог представить себя студентом, солдатом, даже штатным магом в каком-нибудь небольшом городке, лучше на Севере. Северная надбавка при их образовании – серьезные деньги. Матери бы отсылал с братишками и сестрами, по аттестату. А на портрете в альма-матер лучше смотрелась бы Рыжая. Хотя зря ее прозвали Рыжей. Волосы у Машки были скорее цвета червонного трофейного золота. Был у Игоря раньше брегет, он у мертвого немецкого офицера взял. Девчонке одной подарил, когда с войны вернулся. Девчонка уже замужем та, а брегет Игорь помнил. Золотой, настоящий, с зеленым камнем.
Сейчас пожалел, что Машке не подарил. У нее на фронте волосы коротко острижены были и выгорели до рыжеватого, вот и не заметил, что цвет тот же. Только глаза у Машки не зеленые, а серые. Когда смотрит строго, кажется, что на грудь мраморную плиту положили. Этого Машкиного взгляда многие боялись.
Стайки студентов сновали туда и сюда, окунались в солнечные лучи, бившие сквозь высокие арочные окна, словно купались в них; золотились кудри девушек.
