Первым делом справлялась у домоправительницы Наташи: «Моя Верочка была? Ее накормили?» Наташа, кстати, потом, когда у Шуры и Наташи родился сын, и его воспитывала. Помню, как строго мне выговаривала: «Сюда не садись, здесь Мишу пеленают. Кто знает, где вы ходите, микробов еще нанесете». Помню, как-то перед экзаменом готовили у Шуры дома шпаргалки. Его папа, скрипач оркестра Большого театра, вынес нам огромное блюдо бутербродов. Мы умяли все за две минуты. Сам он не ел, ходил кругами вокруг стола. – Вы присядьте, Анатолий Густавович. – Нет-нет, я хочу похудеть… И снова выносит бутерброды. Вечером приходит Раиса Самойловна с работы. – Наташа, я голодная, дай скорее поесть. – Да все уже пожрали! – ворчит та в ответ. Однажды в аудиторию вбежал радостный Шура: «Я машину купил!» Он только что стал счастливым обладателем «Москвича-401». Все бросились в Скатертный переулок посмотреть на это чудо. Мы с Ниной Дорошиной стали его первыми пассажирами. Она уселась рядом с Шуркой и стала живо интересоваться техническими подробностями. Позже, уже работая в «Современнике», Нина купила машину и стала заядлой автомобилисткой. Как-то Шура на своем первом автомобиле повез нас на майские праздники во Внуково, где жила наша однокурсница Юлия Гендельштейн. Она была любимой падчерицей Эдит, дочери Леонида Утесова. Во Внуково на участке стоял огромный белый дом. Все разбрелись по комнатам и встречаясь, спрашивали друг у друга: «А вы самого Утесова видели?» В доме круглый год жила обслуга. Отдыхали два дня как в санатории.
Летом весь курс разъезжался на каникулы. Звоню домой в Ленинград: – Мам, я буду не одна… – Вас двое, трое? – Пятеро. – Ничего, ляжете вповалку. Накормлю. Однажды к нам в гости приехала моя соседка по койке Тамара Лахман. Она уже вовсю красила глаза и губы. Папа посмотрел на нее и сказал матери: «Ну все, наша дочка пошла по плохому пути…» Я со своими косичками рядом с Тамарой выглядела совсем маленькой. Нина Дорошина, которая сразу же взяла надо мной шефство, все время воспитывала: «Ну что ты как скромная школьница? Пора уже и взрослую жизнь начинать». Она старалась показаться очень опытной, хотя была еще наивной девчонкой. С первого курса Нина дружила с Володей Земляники ным, можно сказать, опекала его. Зямочка, с ямочками на пухленьких щечках, находился в тени красавца Шуры Ширвиндта, хотя по-своему тоже выделялся. Необыкновенно добрый, остроумный, он знал много песен и отлично пел. Они с Дорошиной были неразлейвода. Как-то в одном интервью он, уже будучи известным актером, признался: «В Нину был влюблен весь курс, и я не исключение!» А она всегда говорила, что все лучшее в ее ранней актерской жизни связано с Володей. Они вместе потом играли в «Современнике» в спектакле «Голый король»: он – пастуха Генриха, Нина – принцессу Генриетту.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив
