искусствам») и не слыхивали о понятиях «тезис» и «антитезис». Самобытная русская культура, тогда процветавшая, была им чужда, и они ее попросту не заметили, как и высокий уровень грамотности (что было утрачено в имперский период и потому объявлено историками как бы не бывшим). Русские в свою очередь не вполне понимали своих просветителей, ибо уже привыкли к тому, что истина не рождается в диалектических диспутах с тезисами и антитезисами, а просто объявляется на Соборной площади царским указом. Но чужеродные правила стихосложения, например, усваивали. Только плоды их выглядели часто просто чудовищно, можно привести тому множество примеров.
«Все это дало повод, – продолжает Кирилл Фролов, – известному русскому философу Николаю Трубецкому утверждать, что «та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры», что русская культура XVIII—XIX веков – это русская культура в ее малороссийской редакции.
При Петре I, нуждавшемся в образованных на западный образец помощниках, главным идеологом становится украинец («дважды выкрест», как писали о нем недоброжелатели) Феофан Прокопович, архиепископ, создатель «Духовного регламента», насаждавший совместно с Петром протестантские воззрения и тенденции в Русской Церкви. В церковной иерархии перед и непосредственно после упразднения патриаршества в России ведущее положение занимают малороссы, преимущественно воспитанники Киево-Могилянской академии. Главный противник Прокоповича епископ Стефан Яворский, выступавший против протестантистского засилья в Церкви, зато сам находившийся под сильным влиянием католицизма, стал в 1700 году митрополитом Рязанским и Муромским; в 1701 году – экзархом (блюстителем патриаршего престола), а в 1721 году – Президентом Духовной коллегии (Святейшего Правительствующего Синода). Митрополит Димитрий Ростовский (в миру казак Даниил Туптало), составитель собрания излюбленного чтения грамотных россиян «Жития святых», поражался невежеству великороссов, в том числе и священнослужителей, и задавался вопросом: кого сначала просвещать – паству или пастырей. Епископ Иоанн (Максимович) был поставлен митрополитом Тобольским и всея Сибири. (Его епархия простиралась от Северного Ледовитого океана до Китая и от Урала до Камчатки). Его преемниками также были малороссы Филофей (Лещинский) и Павел (Конюскович). Словом, как пишет Андрей Окара, произошла «украинизация церковной жизни в России». Немало украинцев заняло места и в других сферах управления государством. «В определенном смысле, – пишет тот же Окара в другой своей работе, – Российская империя образовалась путем синтеза московской системы власти и киевской образованности, а импероосновательной мистерией для нее стала Полтавская битва, значительно пошатнувшая положение украинской государственности». Вообще украинцев отличали гораздо более тесные, чем у русских, земляческие связи. Специалисты
