Полина решила отказаться в ущерб экзамену, если ей предложение профессора покажется чрезвычайно странным или опасным.
– Тайны хранить умеешь? – Блохин спросил серьезно, чем еще больше напугал Полину.
– Простите, может быть, вы назначите мне экзамен в другой день, если не можете принять сейчас, – Полина попятилась назад, готовая сбежать.
Профессор досадно замотал нестриженой седой шевелюрой.
– В том-то и дело, что другого дня может не быть, – профессор, как показалось Полине, горестно взглянул на нее. – Давай зачетку.
Полина положила руку на преподавательский стол. Экран на нем мгновенно опознал ДНК Полины и воспроизвел зачетку. Профессор занес палец над строчкой.
– Сколько?
– Я рассчитывала на четыре.
Блохин молча вывел четверку и приложился пальцем в квадрат с подписью. Вылезло сообщение, что оценка принята и внесена в реестр.
– Счастливо! – пожелал профессор девушке, странно смотрящей на него.
Этого не было в истории университета, чтобы Блохин поставил положительную оценку просто так. Просто так он ставил только «неуды».
– Спасибо.
Полина развернулась в сторону выхода, поправила сумку и пошла. Осторожно, боясь еще, что профессор ее разыграл и сейчас крикнет в спину: «Сюрприз, Громова, у тебя неуд!». Вместо этого в спину послышались шипящие заклинания. Блохин упер одну руку в бок, а второй теребил свою бороду. Он снова начал мерить кабинет шагами. Ему уже не было дела до студентки.
В дверном проеме Полину уколола совесть. Почему она не поинтересовалась, какую просьбу просил выполнить преподаватель. По его неадекватному поведению можно было понять, что она ему действительно нужна. Полина резко развернулась.
– Простите, профессор, а какая у вас была просьба?
Тот остановился. Блохин снова смотрел сквозь Полину. Проблема, которая его мучила, не давала так сразу прийти в себя. Рецепторы реагировали на звук, но мозг еще некоторое время переваривал вопрос.
– Нет-нет, не надо. Я передумал. Это риск. Иди домой, Громова. Забудь.
Отказ возбудил любопытство. Полина почувствовала риск и азарт и не захотела так просто отступиться. Чем она могла рисковать, когда оценка уже была в зачетке, и даже сам профессор не мог ее изменить?
– Обещаю держать язык за зубами, профессор. Я кремень, любую тайну могу сберечь.
– Это не шутки, Громова. Ты еще ребенок. Иди домой.
– Вы пожалеете, что упустили шанс.
Профессор снова замер. В нем боролись чувства, отключающие физическую активность организма. Видно было, что предложение Полины ему нравится, но что-то мешало ему принять его. Полине думалось, что профессор опасается огласки в стенах университета.
– Никто ничего не узнает, Владимир Константинович. Мне еще четыре года здесь учиться. Я дорожу этим и мечтаю стать хорошим врачом. – Полина как могла, постаралась убедить мучающегося сомнениями ученого.
– Ты
