и сказал Захаров.
Лондонское такси и черный «Роллс-Ройс» через мгновения увезли их в разные районы Лондона.
Утром в посольстве Захаров рассказал послу о последних днях Йена Флеминга, мастера шпионских романов. Обсудил свой отъезд в отпуск и текущие дела.
Вечером, в 7.00, леди Джин позвонила в дверь просторной квартиры, которую Захаров снимал недалеко от посольства. Жены с сыном не было, они уже месяц отдыхали в Союзе. Леди Джин наверняка знала, что они в квартире будут одни. Захаров открыл дверь, на пороге стояла очень симпатичная молодая женщина, рост примерно 170–173 см, стройная, причесана по последней моде, туфли черные на «шпильке», черная юбка, обтягивающая стройную фигуру, и красная кофта из китайского шелка.
– Добро пожаловать в мой дом, – только и сказал Захаров, – выпьем чего-нибудь?
– Не сейчас, – сказала она.
В гостиной, куда она прошла, села на просторный кожаный диван, нога на ногу, из сумочки достала пухлый бумажный пакет.
– Это тебе от Йена. И это тоже тебе, – достала обычный почтовый конверт, – это надо прочитать сейчас.
Захаров вскрыл конверт – два листа, напечатанных на машинке. Письмо было написано за несколько дней до смерти Флеминга. Содержание его потрясло Захарова. Помощь, которую советская разведка получала время от времени от Флеминга, теперь могла рассчитывать получать от леди Джин Кэмпбел. Она внимательно следила за Захаровым, за его реакцией на письмо. Прочитав текст еще раз, Захаров посмотрел на леди Джин:
– Ну и как теперь тебя называть?
– Леди Джин Кэмпбел, – только и сказала она.
– Ты кто, МИ-5 или МИ-6?
Захаров взглянул на леди Джин.
– МИ-5, – сказала она.
– Кадровый офицер? – мрачно спросил Захаров.
– Ну да, – улыбаясь, сказала она, – расслабься, мы же друзья, или тебе больше нравится Урсула?
– Просто у меня никогда не было знакомой из МИ-5.
– Ну вот, теперь будет.
– Ты что, – спросил Захаров, – будешь меня вербовать?
– А зачем ты нам нужен?
Захаров удивился:
– Совсем не нужен?
Захаров уже начал приходить в себя:
– Но я все-таки офицер КГБ.
– Это нам известно, – сказала леди Джин, вставая. – Давай чего-нибудь выпьем.
Она подошла к бару, открыла его:
– Я буду виски, – сказал Захаров.
– А я джин – привыкла как-то. Ты когда уезжаешь в отпуск?
– Через пять дней, – ответил он.
Она стала снимать юбку, затем расстегнула кофту. Осталась в черных чулках, в туфлях на «шпильке» и черном поясе с корсетом – ну точно, как в книжках покойного Флеминга про садомазохизм.
Захаров улыбнулся:
– А плетка где?
Она развела
