похоже. Если б ты с ним пообщался, ты бы понял. Это жлоб чистой воды. Я там до чего-то рукой дотронусь случайно, а он тут же тряпочкой протирает. На стул с каким-то белым атласным сиденьем, расшитым райскими птицами, вообще полотенце положил, чтоб я сел. Пепельниц я там не видел.
– Ну, видишь, а говоришь, – ничего нет. А что он о Валерии говорит?
– Да ничего. Вообще мычит в основном.
– То есть говорящие в доме не обнаружены?
– Да есть. В основном рассказывают о себе. О Валерии – в двух словах. Здоровалась. Хорошо училась. В компаниях ее никто не видел. Одна дама в подъезде живет – Розовская Софья, – так она сказала, что Валерии не хватало шарма.
– В смысле – за это можно и грохнуть?
– Наоборот. Она отметала убийство из ревности или страсти. Для этого, мол, она никакая была.
– Интересный ход мысли. А сама она какая?
– Ты будешь смеяться, но с шармом, если это так называется. Интересная баба. Лет за сорок правда, но смотрится здорово.
– Неужели ты сможешь ее описать?
– Черные волосы и зеленые глаза.
– Ничего себе! Я не о глазах, а о том, что ты их рассмотрел. Схожу гляну из любопытства. Если ты дальтоник, с тебя бутылка. Если и правда зеленые, то с меня. А что у вас по семье самой Осиповой?
– Нормальная, приличная семья, как ты знаешь. Отец – декан факультета, мать – домохозяйка, болеет. Младший брат Стас – обычный оболтус восемнадцати лет. Есть у него девица. С ней еще не общались.
– Пообщайтесь. Девицы не любят старших сестер своих оболтусов. Чаще всего это взаимно. А что по дочери Ильи Семенова? Готова экспертиза?
– Да. Суицид без вопросов. Александр Васильевич может отцу рассказать подробнее. Так что пусть тело забирают.
– Очень жаль, что она так решила. Надо искать, кто в этом виноват. Есть версии?
– У девочек такого возраста причина может оказаться… совсем неожиданной. Ну, был парень. Звонки в основном от него или ему. В последние дни она на них не отвечала. Наверное, обиделась на что-то. Я его еще не вызывал.
– Звякни, когда его вызовешь, ладно?
Глава 13
Парча была багровой, тяжелой и прохладной. В мастерской Игоря, художника, как и раньше оказалось не намного теплее, чем на улице. Лиля сидела на твердом деревянном стуле с высокой спинкой, парча полностью драпировала правую часть ее тела, обнажая левое плечо, грудь почти до соска, ногу почти от талии… Крайне неудобная поза, которая Лиле казалась совершенно естественной. Она так сидела уже несколько часов. Усталость придет потом, когда сеанс закончится. Тогда она почувствует себя разбитой, как после тяжкого физического труда. Каким, впрочем, ее труд и являлся.
– Ты изменилась, – сказал Игорь, внимательно взглянув на ее лицо.
– Я жду ребенка, – ответила Лиля.
– Поздравляю, – рассеянно ответил он, рассматривая под углом собственный мазок на полотне. – Только ты изменилась иначе.
– Подурнела?
