это был портал в некое другое измерение.
– Парни ее не интересовали. Временные отношения ей не нужны. Слишком многое она успела пережить в жизни…
Тонкие губы Бондюрана дрогнули, в глазах появилась боль. Пожалуй, на данный момент самый сильный знак внутренних переживаний.
– А ведь впереди у нее была целая жизнь, – едва ли не шепотом произнес он. – И вот теперь ее нет.
Куинн подошел и встал рядом, а когда заговорил, голос его, негромкий и мягкий, был полон сострадания.
– Пожалуй, нет ничего труднее, чем примириться со смертью юного существа, особенно когда человек покинул мир не по своей воле, а от рук убийцы. Мечты, которые так и не воплотились в жизнь, нереализованный потенциал. Близкие – родные, друзья, которые корят себя за то, что вовремя не извинились, не загладили свою вину, не сказали, как они ее любят, хотя времени имелось более чем достаточно. И вот – неожиданно – все стало поздно.
От Куинна не ускользнуло, как напряглось лицо хозяина дома, как тот пытался побороть внутреннюю боль. Он видел застывшее в глазах страдание, осознание того, что, как ни крепись, горе все равно возьмет свое. В какой-то момент силы иссякнут, защитная стена рухнет, и волна переживаний накроет его с головой.
– По крайней мере, последний вечер вы провели вместе, – негромко добавил Джон. – Пусть хотя бы это служит вам утешением.
А может, не утешением вовсе? А напоминанием о том, какие резкие слова были сказаны, какие обиды встали стеной между отцом и дочерью, и вот теперь прошлого не вернуть и вины не загладить. Куинн едва ли не кожей ощущал витавшее в воздухе раскаяние.
– А что вы можете сказать о ее настроении в тот вечер? – мягко поинтересовался он. – Веселое? Подавленное?
– Она была… – Бондюран сглотнул застывший в горле комок и попытался найти подходящее слово, – собой. Джилли всегда так – то весела, то вдруг, буквально в следующую минуту, погружается в уныние. В общем, непредсказуема.
Девушка, чья мать регулярно лечилась в клинике для душевнобольных.
– По ней можно было сказать, что ее что-то беспокоит? Что у нее неспокойно на душе?
– Нет.
– Вы обсуждали что-то конкретное или, может, спорили о чем-то?..
Нет, он никак не ожидал, что Бондюран взорвется:
– Боже мой! Да если бы я заподозрил неладное, если бы у меня были дурные предчувствия, неужели, по-вашему, я не остановил бы ее, не заставил переночевать у меня?!
– Отнюдь, я уверен, что нет, – мягко ответил Куинн, вложив в слова максимум сочувствия – то есть сделал то, чего не делал уже давно. Это отнимало столько душевных сил, а рядом не было никого, кто бы помог их восполнить. Он попытался сосредоточиться на том, что привело его сюда – а именно, что ему необходимо раздобыть информацию. А для этого он должен быть готов на все – льстить, уговаривать, любыми средствами расколоть человека, вынудить его рассказать правду, пусть даже не сразу, а постепенно, мелкими крохами. Потому что без информации убийцу не поймать. И в любой ситуации для него
