люблю сидеть с книжкой на берегу, время от времени поглядывая на баржи, проходящие мимо с тихим плеском волн и монотонным стуком машины буксирчика. Словно тявканье маленькой, но очень радостной и активной собачки. Потом снова наступает тишина и затихающий шепот волн. Плиты на набережной уложены еще при царе Горохе и летом между ними прорастает трава, и даже одуванчики. Такая прелесть!
Есть улица Захарова где, кажется, все сохранилось с советских времен. Длинная и прямая, как будто прокладывая ее, архитектор смотрел в будущее через телескоп. Сюда, кажется, принято ходить за покупками. Есть драматический театр, которым все здесь гордятся. Может быть, мне не очень везет потому, что я ни разу не бывала в этом восьмом чуде города и поэтому до сих пор не могу быть принятой в ряды своих, местных. Эту теорию стоит рассмотреть, но не сейчас, театр остается позади, и я начинаю готовиться к выходу. Впрочем, готовиться, наверное, громко сказано, просто застегиваю молнию на куртке и, отчаянно вжимаясь в кресло, старательно пытаюсь отогнать печальные мысли. Но все напрасно, сейчас, наблюдая за всеми этими такими обычными домиками, из окна автобуса с тоской понимаю, что, скорее всего, даже эта своеобразная красота мне скоро будет недоступна.
Кто согласиться работать рядом с такой странной личностью? Я честно старалась не обращать внимания, что с некоторого времени коллеги на работе стали меня сторониться. И даже Марина, с которой мы прошли огонь, воду и математическую логику в универе, приехали сюда именно потому, что это было единственное место, где требовалось сразу два специалиста, теперь она словно жила на другой планете.
– У тебя глаз какой-то тяжелый, Ника. Иногда смотришь так, словно внутрь заглядываешь, в самую глубину. Аж, до дрожи. Ведьмовский какой-то взгляд.
Вот и приходилось мне скучать в кофейне одной. Что касается взгляда, то я после таких слов специально изучала себя в зеркало, наверное, час или больше. Потом дома при свечах искала, где же этот взгляд ведьмовский. И ничего. Глаза как глаза. Серые, мамины. Вот у папы, у того взгляд был действительно особенный. Как взглянет, так я уже за маминой юбкой затаилась, с закрытыми глазами. Но так он вообще был необыкновенный человек.
А у меня только слезы. И темнота от воспоминаний. Вот и сейчас все посерело, словно облако набежало. И кто дома красит в такие невзрачные цвета?
Иду по опустевшему тротуару и продолжаю сеанс самоедства. Любимое занятие девушки Вероники. Глаза смотрят под ноги и не видят все равно ничего, спотыкаюсь через шаг. Вот так у меня постоянно.
Сложно работать, тем более в логистике, когда все тебя сторонятся, и даже в перерыв в столовую идешь одна. Может поэтому обещанные перспективы в этой фирме раскрывались перед всеми, но не передо мной.
Ну, конечно, наверное, люди были правы. Наш отдел был какой-то несчастливый. Все успехи обязательно присваивали себе либо транспортники, либо непосредственно производство. О, производственники были на коне очень часто и нам обязательно
