голос Галени.
– Капитан Галени? Я тут случайно обнаружил свой второй комм… Э-э… вы один?
– В настоящий момент – да. – Галени говорил сухо, одной лишь интонацией выражая свое отношение как к истории о случайно найденном комме, так и к тому, кто ее изобрел. – А что?
– Как к вам попал этот комм?
– Ваш кузен вручил его мне перед тем, как отбыть с особым поручением.
– Какое поручение? Куда отбыть?
Неужели Дестанг подключил к розыску Айвена? Если так, Майлз с радостью придушит идиота: кузен лишил его возможности быть в курсе событий… Вот упрямый осел! Если только…
– Он сопровождает супругу посла на Всемирную ботаническую выставку, где экспонируются орнаментальные цветочные аранжировки. Выставка проходит в Лондонском сельскохозяйственном павильоне. Супруга посла посещает ее каждый год для контактов с общественностью. Хотя, надо признать, цветы ее тоже интересуют.
Майлз аж задохнулся от возмущения:
– В самый разгар скандала со службой безопасности вы отправляете Форпатрила на выставку цветов?!
– Не я, – ответил Галени. – Коммодор Дестанг. Мне кажется, он решил избавиться от Айвена. Должен сказать, он не в восторге от вашего кузена.
– А как насчет вас?
– От меня он тоже не в восторге.
– Да я не о том – вы что сейчас делаете? Вы связаны напрямую с… этой операцией?
– Навряд ли.
– Приятно слышать. Я немного боялся, что кому-нибудь ударит в голову проверить вашу лояльность…
– Коммодор Дестанг не садист и не дурак. – Галени немного помолчал. – Он просто осмотрителен. Мне приказано оставаться в своей комнате.
– Значит, вы не имеете непосредственного отношения к этой операции. И не в курсе того, где они и когда планируют… предпринять шаги.
Галени ответил с нарочитой безучастностью – ни предлагая, ни отвергая помощи:
– Непосредственного – не имею.
– Хм. Он только что приказал мне оставаться на борту корабля. Наметился прорыв и дело идет к развязке.
Последовало недолгое молчание. Галени со вздохом сказал:
– Печально слышать, что… – Его голос сорвался. – Все так бессмысленно! Мертвая рука прошлого дергает за веревочки, мы, несчастные марионетки, пляшем, а пользы от этого никому: ни нам, ни ему, ни Комарре…
– Если бы я мог связаться с вашим отцом! – начал Майлз.
– Это бессмысленно. Он будет бороться до последнего.
– Но у него больше ничего не осталось. Он упустил свой последний шанс. Он уже старик, ему все надоело… Может, он готов измениться, успокоиться наконец, – возразил Майлз.
– Хотелось бы… Нет. Он не может успокоиться. Доказать свою правоту для него важнее жизни. Сознание своей правоты оправдывает все его преступления. Совершить все то, что он совершил, и узнать, что был не прав, – это невыносимо!
– Я… понимаю. Ладно, я свяжусь с вами, если я… у меня будет что
