поведения в конце 30-х годов, но женщина она безусловно умная и сильная, а главное – вполне определенных воззрений. Так открыто обнаружились вкусы и склонности скромного внешне консультанта, одного из подлинных кукловодов начальственной «Ниловны».
У простодушного советского человека, ничего не смыслящего а делах «премудрых», возник бы тут возмущенный вопрос: а почему держали на посту «Петьку-дурака»?! Почему не заменили его «умным» Черноуцаном, автором книг о партийности?! Как говорят дети, «а потому»… Пусть все видят дурака на поверхности и – при случае – бьют именно по его дурацкой голове, а не по голове «умной»…
Предполагали в ту пору деятели «МГ», что они стреляют в соломенные чучела и пытаются объяснить чего-то говорящим куклам? Видимо, не понимали. Отсюда возникало фатальное положение: молодогвардейские у всех на виду, их действия и намерения открыты, а противник-то глубоко запрятан. Ясно, кто тут должен бы оказаться победителем, и приходится только поражаться, что дружине «МГ» удалось продержаться столь долго и добиться таких успехов. По осторожным намекам полуотставных ветеранов можно предположить, что на исходе периода они кое о чем узнали и догадались и сделали соответствующие выводы. Ясно, что это не осталось незамеченным с противной стороны и ускорило конец.
Очевидные успехи «МГ» тревожили и «прогрессивную мировую общественность». От ее имени Янов, недавний автор «Вопросов литературы» и «Молодого коммуниста», дал совет своим единомышленникам в Москве с другого берега Атлантики: русское возрождение набирает силу, поторопитесь придушить его, или будет поздно. Подсказка пришла как нельзя более вовремя. Сомнительная эта «общественность» пугала демократический Запад и либеральную российскую интеллигенцию прежде всего именем Сталина и тождеством его с «МГ». Здесь нужно, наконец, разобраться.
Вопрос об отношении «Молодой гвардии» к Сталину исключительно сложен. Ничто, пожалуй, не вызывало столь острых расхождений в тех кругах, как это. Теперь, рассматривая опубликованные тексты и предания ветеранов, ясно видно, что наибольшей склонностью в сторону Сталина отличались О. Михайлов, А. Никонов, С. Семанов, Г Серебряков, В. Чалмаев и В. Чуев (подчеркнем: здесь и далее идет речь исключительно о 70-х). Осторожно высказывались В. Ганичев, В. Кожинов, А. Ланщиков, П. Палиевский, Ю. Селезнев и В. Чивилихин. Резко отрицательные суждения были у В. Астафьева, В. Белова, И. Глазунова, С. Викулова, М. Лобанова и В. Солоухина.
Сталинское наследие исключительно противоречиво. Даже лютый ненавистник его, доходящий по этому поводу до истерии, Солженицын, и тот вынужден был сказать слова признания – по сравнению с сатанинским Коминтерном, по крайней мере! Вот почему даже такие ненавистники «коллективизации», как авторы так называемой «деревенской прозы», не могли все же направлять острия своей критики исключительно в Сталина, не трогая и не задевая совсем иных личностей и обстоятельств. Поскольку на все это было
