а массовая партия. «Наше движение антипарламентарно и наше участие в парламентских учреждениях имеет целью их разрушение», – заявляет Гитлер в Mein Kampf.
Но как удалось этому движению стать поветрием, увлечь массы, овладеть государственной властью?
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ДВИЖЕНИЯ
Надо вспомнить атмосферу послевоенной Германии, страдающей, униженной, разгромленной – и все же внутренне не сломленной. Версальский договор, «оставив ей лишь глаза, чтобы плакать», низвел немецкий народ на положение чуть ли не чернокожих. Нищета, нужда сочетались с небывалой психической уязвленностью, с «обожженною кожей». Правительства, оглушаемые террором извне и атакуемые внутренними смутами, были несчастны и безропотны. Они ставили ставку на терпение и время.
И вот в этой обстановке унизительного благоразумия сверху и всеобщей неразберихи внизу – зазвучали бодрые, гордые, мажорные, как вызов, слова. Не так страшен Версаль, как его малюют. Германия была и будет Великой. «Мы не проиграли войну, нас погубила революция». Конечно, это иллюзия, это историческая неправда, но она утешает и воодушевляет! Прежде всего молодежь охотно ей поддается. Германия непобедима, нечего унывать, – Германия выше всего. Смелее: трусы не торжествуют никогда, побеждает твердая воля. Прочь сомнения, впереди непреложная цель: «германское государство немецкой нации».
Удачна та агитация, которая сумеет «ударить по сердцам с неведомою силой». Гитлер, с его несложной политической психологией, с его грубоватым и гулким пропагандистским инструментом – «барабанщик национальной Германии», – умел прекрасно воздействовать на страдающее национальное чувство, на оскорбленный немецкий патриотизм.
Он не знал устали в своих призывах: «скорее солнце и луна остановят свой бег вокруг земли, нежели я перестану призывать Германию к пробуждению». И его исступленная проповедь, в которой была своя строго рассчитанная система, – пролагала путь к сердцам; не сразу, сначала медленно, но потом все быстрей и вернее. Ее слушали, ею вдохновлялись. Она сулила – просвет, перспективу, победу: «Германия, проснись!».
Но кроме мотива патриотического, напряженного и бравурного, в ней с самого начала отчетливо звучал также мотив социальный, могучий лейтмотив XX века. Война ввергла Германию в нищету. Революция не сделала этой нищеты всеобщей и равной, не загасила социальной зависти примерным погромом богатых. Капиталисты, банкиры, шиберы – устояли; обидой, вызовом смотрело их благоденствие на фоне народных страданий: какое раздолье для экстремистской пропаганды! Гитлер, сам выходец снизу, полурабочий, полуинтеллигент с инстинктами мелкого буржуа, – сразу же учел этот мотив, эту несравненную удочку для уловления масс. Он не мог не понять, что эксплуатацию патриотических чувств необходимо сочетать с учетом социального недовольства, с демонстративным сочувствием народным
