либо дело, за которое его арестовали, требовало неусыпного наблюдения за арестантом и постоянного контроля коридорного вертухая.
Будто следуя уставу наблюдения, за дверью камеры послышались шаги, щёлкнул металлический клапан глазка и узник почувствовал, как ему в спину уставился внимательный взгляд надзирателя.
В нише над дверью за мелкой решёткой постоянно горела электрическая лампочка, позволявшая коридорному обшаривать глазом каземат. Не обнаружив на сей раз ничего подозрительного, охранник закрыл глазок и потопал к следующей камере. Собственно, официально это учреждение не называлось тюрьмой, а всего лишь «штрафным изолятором» в Алешкинских казармах при Генеральном Штабе Московского Военного Округа.
Заключённый по дороге сюда мельком определил место, куда его привезли и с явным сожалением покачал головой, будто бы имел возможность исправить происходящее. А сейчас он передёрнул плечами, будто бы стряхивая с плеч липкий взгляд надзирателя, и глубоко вздохнул. Вздыхать и вспоминать было о чём. Ведь в таком месте человек никогда не мог бы оказаться просто так. Видимо, если он был арестован по навету, злому умыслу или ошибке, значит, не учёл всех подводных камней, которые постоянно появляются в бурном потоке по имени Жизнь. А если была какая-то реальная провинность, не говоря уже о должностном преступлении, значит, такая Судьба или Божия кара. Называть можно по-разному, только суть от этого не меняется, потому что даже Христос когда-то говорил:
«Судите Меня по делам Моим». А за какие дела Божий Сын был распят – за это перед Престолом будет отвечать Понтий Пилат…
Заключённый опять глубоко вздохнул, ибо с этой исторической личностью у него были определённые связи. У жены имелось изумрудное ожерелье, которое передавалось женщинам из рода в род с незапамятных времён. Но самое интересное было в семейном предании, будто бы изначально это наследие оставил своим потомкам прокуратор Иудеи, всадник Золотое Копьё, Понтий Пилат. Да и сослуживцы не раз называли его то ли в шутку, то ли всерьёз, Игемоном – по сути, должность прокуратора Понтия Пилата была для него прозвищем. Хорошо ещё то, что об этом знали немногие. А всё получилось с лёгкой руки товарища…
– Эх, Коба, Коба, – прошептал наречённый Игемоном. – Ведь предупреждал же – отравить тебя хотят! Скорее всего, был использован дикумарин[2]. Не послушал. А Круглов…, Игнатьев… Да, чистка государственного аппарата прошла из рук вон плохо. И отъявленный жид Хрущёв-Перелмутер всех застращал неисправимой ответственностью перед партией и народом, хотя именно на народ ему было просто наплевать.
Узник подавлено замолчал, видимо, по поводу личного заместителя Серея Круглова и его товарищей у новоиспечённого узника сложилось довольно негативное впечатление. Ещё несколько лет назад он сравнивал своего соратника и боевого товарища с Суворовым, а теперь, скорее всего, готов был сравнить его с тем же историческим персонажем, но только в то время, когда полководец,
Дикумарин – белый мелкокристаллический порошок без запаха. Плохо растворим в воде и спирте. Однако относительно быстро всасывается при приеме. Дикумарин был первым и основным представителем антикоагулянтов – лекарств, снижающих свертываемость крови. Однако в связи с высокой токсичностью изъят из употребления.
