нетрудно, в воровских трущобах. То есть, знали, к кому там обратиться, кто не надует. Вот вам одно косвенное подтверждение, что Мовша Израилевич имел дела с преступным миром. В результате чего и у Яши там образовались знакомства. Может, с кем-то из клиентов, кто домой приходил. А может, и сам по поручению отца заказы относил.
Вообще в семье мастера-гравера бездельничать и нахлебничать не полагалось. Дети должны были и по дому помогать, и в отцовских делах тоже. Папа, судя по всему, был крутоват. И жизнь семьи была далека от дружной идиллии.
Дочку Софью, едва подросла, сразу же выдали замуж. За такого же владельца граверной мастерской из Саратова по фамилии Авербах. То есть, выгодно пристроили. И саму «в люди» определили, и для «гешефта» полезно – какие-то новые дела наклюнутся, новые связи, обмен клиентами, переезжающими туда или сюда. Сердечными симпатиями и антипатиями самой Сони при сем вряд ли кто-то поинтересовался.
А потом случилась ссора Мовши Израилевича со старшим сыном Залманом. История эта очень темная. Ее передают в двух вариантах Б. Бажанов и журналист И. Коршикова. Бажанов сообщает, что Залман по неясным причинам порвал с семьей и иудаизмом, и отец торжественно проклял его ритуальным еврейским проклятием. Залман был крещен и усыновлен писателем Горьким, стал Зиновием Пешковым. Впоследствии уехал во Францию, служил в Иностранном легионе, в боях под Верденом потерял руку. И когда старик Свердлов узнал об этом, он страшно разволновался – какую? А получив ответ, что правую, торжествовал. Поскольку по формуле иудейского проклятия сын и должен был потерять именно правую руку.
Ирина Коршикова обвиняет в ссоре Якова. Дескать, они поссорились из-за соседской девчонки, Залман побил брата, и тот нажаловался в полицию. Старший брат бежал, пристроился у Горького. Который порекомендовал его в театр Немировичу-Данченко. А чтобы он, еврей, мог жить в Москве, его крестили, и Горький усыновил его. Отец же, узнав о крещении, разразился ритуальными проклятиями…
Но тут следует предостеречь читателя, что достоверность обоих названных источников крайне невысока. Бажанов, будучи секретарем Сталина, удрал за кордон и издал там мемуары, заведомо нацеленные на «сверхсенсации». Доверять его свидетельствам было бы крайне опрометчиво. Так, он утверждает, будто был близко знаком с семьей Свердловых, но на трех страницах воспоминаний о них допустил не менее 5 грубых ошибок. В реальности же он был дружен лишь с мальчишкой Германом Свердловым – шутником, склонным к розыгрышам и мистификациям.
Очерк же И. Коршиковой больше напоминает художественное, крайне сентиментальное произведение, основанное на сюжете Бажанова. Фактических ошибок там еще больше. И крайне сомнительно, чтобы в гипотетическом конфликте Залмана и Якова, где младший брат якобы выступил стукачом, отец принял сторону предателя. Кстати, на самом-то деле после ухода из дома Залман порвал отношения с братьями далеко не сразу. Еще долго, живя у
