пока около десятка крупных игроков снимали сливки с их купли-продажи. Фактически это была большая финансовая пирамида, заранее обреченная на провал, но некоторое время она давала прекрасные доходы.
Скажем больше: диагноз Великой депрессии как результата победы капитала и богатства над обществом обозначил болезнь, которая вновь вспыхнула в США в 2008 году и распространилась по всему миру, накрыв своим черным крылом и Россию.
В один момент пирамида рухнула. Тысячами закрывались банки и промышленные предприятия, миллионы людей выбрасывались на улицы из своих домов. Толпы безработных днями бродили по городам Америки в поисках работы и пропитания. Все было тщетно. Хотя еще недавно – в 1929 году – экономика США в шесть раз превышала объемы производства начала века, именно этот год стал годом тяжелого кризиса. До того момента президент Герберт Кларк Гувер был весьма удовлетворен индустриальными успехами, сохраняя это чувство и в конце 1920-х годов, в годы начинавшегося нарастающего кризиса. В октябре 1929 года появились серьезные признаки финансового неблагополучия, на которые Гувер ответил налогами на прибыль, пытаясь поддержкой частного капитала предотвратить первые признаки кризиса. Но 29 октября 1929 года разразился «черный вторник», обвал американской финансовой системы, аккумулировавший все ошибки экономической политики Гувера и его окружения. В течение нескольких часов Фондовая биржа потеряла на падении курса акций более десяти миллиардов долларов. Кризис затронул всю капиталистическую систему, в том числе промышленность и сельское хозяйство. Страна была деморализована. Большинство людей лишились работы и жилья, медицинской помощи, веры в будущее. Участившиеся массовые забастовки явно указывали на кризис власти, не способной найти ответ на происходящее в обществе.
В то же время некоторые люди наживались на кризисе, скупая заброшенные шахты, дома и предприятия. Верхушка власти и бизнесмены считали кризис временным явлением. Г.К. Гувер не слишком сочувствовал народу, находившемуся на грани социального взрыва. Президент не видел или не хотел замечать социальных и моральных проблем экономики, его не тревожило даже то, что в Нью-Йорке четверть населения уже были безработными. Гувер не справлялся с ситуацией, следуя догмам старого курса. Хаос продолжался в Америке три года, в 1932 году президентом США был избран Франклин Делано Рузвельт. Народ избрал Рузвельта потому, что этот политик твердо обещал сделать все необходимое за счет государства, чтобы поддержать простых граждан. И не только обещал, но и сдержал свои обещания. Когда Рузвельт был избран новым президентом США, Гувер умолял его патриотично следовать предшествующему курсу. Тем не менее, в свои последние часы в Белом доме на посту президента Гувер произнес: «Дальше идти некуда. Мы больше ничего не можем сделать». Неудивительно, что патриотизм Рузвельта состоял не в том, чтобы следовать в новых трагических условиях старым принципам, а в том, чтобы обратить все силы на поиск новых путей спасения страны.
Курс президента был, по сути, экспериментальным проектом выхода из экономической депрессии, стремлением цивилизовать капитализм.
В антологии о «новом курсе», выпущенной в США в 1975 году, дается оценка того, что «мозговому тресту» представлялось будущим и что ныне является прошлым. Там говорится: «Основное событие в недавней американской истории – рост бюрократического индустриализма, а не развитие либеральной демократии. Основной толчок реформам дали организованные элиты, стремившиеся к стабильности и порядку, но не либеральные демократы в интересах равенства и социальной справедливости. Новый курс был в большей степени продуктом корпоративного капитализма, чем создателем его. По сути, он дал элите, оказавшейся под угрозой, менеджеров, политические орудия, необходимые для поддержания социальной стабильности, упорядочения рынка, решения проблем спроса и капитала. Результаты, указывает группа молодых и более радикальных исследователей, оказались трагичными. Из-за неудачи «реформ», утверждают они, возник либерализм – ублюдок «корпоративной» разновидности, который во имя «прогресса» создал антилиберальные и противодемократические институты, они на деле увековечили социальную несправедливость и экономическую тиранию, что потребовало бесконечных вмешательств за рубежом и превратило то, что должно было быть, – свободный народ, в общество безмозглых бюрократов и алчных потребителей». Как видим, оценки ныне звучат разноплановые. Тем не менее большинство граждан и ныне признает реформы, проведенные президентом Рузвельтом, своевременными и правильными.
«Реформатора» Ф.Д. Рузвельта в годы его президентства обвиняли в США в большевизме, разрушающем капитализм, многие методы реформы критиковались как недопустимые для США. Антикризисные меры Рузвельта глава советского государства И.В. Сталин называл «элементами социализма».
Заступая на высокий пост, Рузвельт сказал, что готов поставить социальные ценности выше доходов, и пообещал дать людям работу. Победа над безработицей представлялась ему как победа над Великой депрессией. Новый президент на сложившуюся ситуацию ответил проектом «Сто дней», представлявшим собой набор мер и программ, которых прежде
