смирение продолжалось минут тридцать, затем мочевой пузырь настоятельно потребовал, чтобы я всё-таки справил нужду. Теперь, когда я поднимался с кровати, Марина не проснулась.
От вчерашнего солнца не осталось и следа – день выдавался пасмурным, но обходилось без дождя. Почти всё время я провёл в гостиной за просмотром типичных шоу-программ, которыми по традиции стращают умы сограждан федеральные каналы. К сожалению, полноценно отвлечься от будущих хлопот мне не удалось, происходящее на экране ни на йоту не цепляло. Марина, выспавшись сполна, ведь поднялась девушка около часа дня, проводила время на кухне, но не заготовкой, – как мне показалось, она просто избегала меня. Почему мне так показалось, объясню. Когда мы случайно столкнулись в коридоре, то девушка обдала меня таким ледяным взглядом, будто бы я являлся каким-то проходимцем с улицы, случайно оказавшимся в её квартире, а не тем, кому она так нежно льнула в утренние часы.
– Выезжаем в восемь, – лишь холодно сказала она и прошла мимо, когда зардевшийся я остался на месте, рассчитывая на более дружеский и продуктивный разговор.
Перемены её настроения стали понятны только сейчас – она видела в дорогом ей человеке одновременно близкого и чужака. И эти две крайности бросали девушку из стороны в сторону, то на свет, где она испытывала былое счастье, желая оставаться всегда рядом, то на непроглядную тьму, где она принимала горькую реальность без меня, – я уезжал, наверняка, она подозревала, что мы больше не увидимся.
Дорожные пожитки были приготовлены. Обнаружив чёрный рюкзак на балконе, я сложил туда запечатанный конверт для Марины, деньги, билет и паспорт, благополучно взятые из сейфа, так же внутрь была уложена некоторая тёплая одежда, на случай сюрпризов от летней погоды, и туалетные принадлежности. И, конечно же, не было позабыто о блокноте, где сосредоточилась важная информация для человека, который способен всё забыть.
И вот наступила временная отметка, когда предстояло покинуть квартиру, чтобы отправиться на вокзал. Особых чувств тоски и грусти я не испытал, прощаясь с квартирой, где я якобы провёл долгие годы, прощаясь с той жизнью, где я якобы был необходим.
Марина в момент домашних сборов и поездки в машине держалась обособленно, витая где-то у себя в голове. Но когда мы припарковались неподалеку от Павелецкого вокзала, и я покинул автомобильный салон, она расчувствовалась и резво выскочила из машины за мной, наверняка, переживая, что я уеду, так и не попрощавшись, как то положено супружеским парам.
В двух шагах от припаркованного автомобиля на шумной привокзальной площади она коснулась моей руки, заставляя обернуться к ней и вновь взглянуть в её красивые, печальные глаза, наполненные озёрами тоски.
– Когда ты вернёшься? – тихо спросила она.
– Не знаю, – ответил я.
– Почему ты не знаешь? – её голос дрогнул. – Ты что-то от меня скрываешь?
Я виновато опустил взгляд вниз, страшась громких признаний,
