совершенно ничего не ощущали. Мозг тоже работал гораздо медленнее обычного, и мысли его были неповоротливыми и неясными. Образы реального виделись и ощущались в искажённой и затуманенной форме, перемешиваясь с галлюцинациями, которые возвращали его к недавно пережитому кошмарному видению катастрофы. Эйвен не мог отделаться от этих видений, как ни напрягал остатки ментальных сил.
«Почему я думаю не о спасении, а об этом?.. – лениво шевельнулась мысль в мозгу. – Что всё это значит?.. Я должен разобраться… Но не сейчас… Не сейчас… Потом… Надо выходить из марры… Немедленно… Айрис может не успеть вытащить меня… Акулы, ящеры… Все хотят моей плоти… Подводный взрыв вулкана?… Какая же мощность может вызвать такую волну?… Где же Айрис?…»
Что-то гладкое и упругое неожиданно коснулось руки юноши, и тут же в его сознание мягко вторглось чужое, но дружелюбное.
«Эйвен, я – Ларг. Ларг поможет Эйвену. Эйвен – друг Ларга».
«Ларг, это ты?» – с удивлением подумал юноша, и услышал радостный свист дельфа.
Ларг осторожно поднырнул под него и всплыл, подставив свою спину под распростёртое на воде тело юноши. К Эйвену едва стали возвращаться силы и ощущения. Ухватившись руками за плавник, он уже не сомневался, что самое страшное позади, и теперь ему ничего не угрожает. Вокруг него и Ларга выстроились плотным караулом два десятка дельфов, то и дело высоко выпрыгивающих над водой, демонстрируя свою радость от спасения человека.
4.
Жёлтый фонарь полной луны заливал призрачным светом всё необъятное пространство зачарованного мира, золотя вершины густо-зелёных, почти чёрных, волн, а в их прозрачных глубинах то тут, то там вспыхивали и гасли разноцветные мерцающие огни миллиардов люминофоров, отчего ночное море и впрямь казалось волшебным и таинственным, желанным и манящим, и одновременно отталкивающим и пугающим, грозным и непредсказуемым.
В человеческом языке не хватало слов, чтобы описать все нюансы, оттенки и качества огромного и скрытого мира океана, как, впрочем, и не менее огромного мира лесов, гор, рек и озёр, более знакомый человеку, который он пытался познать всю свою жизнь, поколение за поколением на протяжении миллионов лет истории. Человеку казалось, что он преуспел в этом, накопив колоссальный опыт и знания, научившись постигать суть многих явлений и даже управлять ими, по праву заняв место на вершине пирамиды жизни. Но всё его могущество было не более чем иллюзия. Усилия сотен тысяч поколений, триллионов человеческих жизней ушли на то, чтобы сделать лишь первые шаги на бесконечном пути познания Вселенной, на пути к истинному могуществу…
Прислонившись спиной к ветроловушке, Эйвен сидел на палубе и задумчиво смотрел на дорожку лунного света, убегающую к горизонту, по которой мчался, скользя по волнам, лёгкий и быстрый флип. Но это был не его флип, останки которого возвращались в родную тихую гавань на борту флагмана
