– не могу сказать, что с очень большим основанием, как Виктор уже сказал, что и психология часто смотрит на человека, как на машину. Акценты были изменены: повернуться лицом к человеку, поставить его в центре всего.
В.К.: Трудно спорить, но мне всегда интересно: в какой позе человека ставят в центр и ставят его или он сам становится?
А.А.: Да, это конечно… Не в тех позах часто ставят, в каких хотелось бы человека видеть, тем более в центре. То, что появилась гуманистическая психология и психотерапия и называется так, меня радует. Если говорить о конференции, то, на мой взгляд, при своем замечательном названии она была недостаточно гуманистической.
В.К.: Увлекшись одной стороной, я о другой не сказал. Говоря о гуманистической психологии, имеют в виду то, что ты сейчас очень верно назвал – поворот к человеку. Но есть еще одна очень для меня важная вещь. Гуманистическая психология и работает ведь другими методами – с них начинали Карл Роджерс, Ролло Мэй и другие ее отцы. О гуманистической психологии сказал впервые Гордон Олпорт еще в 1930 г. Но она появилась не тогда, а когда появился метод. Он, вкратце, состоит в том, что психотерапевт и пациент, сохраняя свои роли консультанта/терапевта и клиента/пациента, встречаются не просто как консультирующий/лечащий и консультируемый/лечимый, а как две уникальных личности, два бытия. Отсюда растет методология гуманистической психологии. И эта методологическая сторона очень важна. Мы можем бесконечно говорить, что мы гуманисты, а кто-то нет, мы любим людей, а кто-то не любит. Это все слова, слова, слова. Но когда мы можем это делать, а не только говорить, когда у нас есть метод, тогда это уже не сотрясение воздуха.
Р.К.: Я хочу сказать, что психотерапия не может существовать в вакууме. Она всегда привязана к обществу, к его потребностям, всегда так или иначе соответствует ему. Мы сейчас живем в сложное и очень интересное время, когда старое общество рухнуло и строится что-то новое. Было бы интересно услышать ваше мнение о том, что представляет собой психотерапия в современном нашем обществе. В посткоммунистическом обществе, в постсоветском обществе с его позитивными и негативными сторонами.
В.К.: У меня нет однозначного ответа. Я хочу просто нарисовать несколько картинок – и не того даже, что она делает, а того, что было бы хорошо ей делать, того, как она видит свои задачи.
Старая психотерапия вообще и советская в частности были в одном очень схожи: они обращались с пациентом, скажем так, с позиций психиатрии. Они учили, ремонтировали, были по отношению к человеку извне и над ним.
Новая психотерапия – в разных странах это было в разное время и по-своему, но мы говорим сейчас о нашей – вырастает из этих изменений в обществе, о которых ты, Римас, сказал и которые в гуманитарно-психологическом плане одним из первых в тогда еще СССР описал. Это психотерапия, делающая очень сильный акцент на внутреннем, личностном развитии человека. И я думаю, что это справедливо,
