в сторону села, добавил: – А там не Хельсинки.
Убрав деньги обратно, Архангельский вернулся к машине, покопался в бардачке, нашел там сто рублей и отнес их долговязому:
– Сдачу оставьте.
Паромщик, кивнув, охотно взял купюру и быстро спрятал ее в карман.
– Билет надо? – спросил он исподлобья, как бы ожидая отказа.
– Нет. Лучше про село расскажите.
Капитан залез наполовину в рулевую рубку, запустил двигатель и вышел обратно. Он распрямил спину, посмотрел в сторону берега и, прищурив один глаз, почесал затылок.
– Да че рассказывать-то. Село как село, – сказал он, зевая. – Небольшое, за полчаса обойдешь все. Бугор этот – Вшивый, на котором село. Раньше и село было Вшивое, а потом вот Марфино стало.
Баржа тихо тарахтела и плавно двигалась к тому берегу, распуская в стороны по реке ровные волны.
– Люди какие живут тут, добрые? – спросил Максим, тоже повернувшись в сторону бугра, на который указывал паромщик.
– Да всякие люди живут. Тыщи три население, чуть поболе, может. Разный народ. Есть и сносный вполне. Бывает, некоторых и потерпеть придется. А иной раз попадаются и те, что лучше за версту обходить.
– Это кого тут лучше обходить? – полюбопытствовал Максим.
– Да есть тут некоторые. Особенно загадочные. Им тут что медом намазано. Черт их знает, че их тянет сюда. Ведуньи есть, знахари-целители водятся. Тут вот через пару улиц после причала живет ведунья одна. Но она белая, как говорят. Безвредная. Наоборот, лечит даже. Я сам у нее был той зимой, она мне геморрой отшептала. Разные тут есть всякие. Есть и темные. Там вон слева на окраине села есть еще Ватажка, деревня за мостом через речку. Вот недалеко от моста бабка-затворница живет. Она из хаты вообще не выходит. А только все в окошко глядит недобро так. Кровь в жилах стынет, как взглядами с ней, не дай боже, встретишься. Под судом вот теперь оказалась каким-то делом.
Паромщик прекратил рассказ и перекрестился.
– Какими судьбами-то к нам нелегкая занесла? Ехал бы ты отсюда, – сказал он, закуривая сигарету.
– Вот, видимо, по ее душу-то и приехал, – ответил Архангельский, скрестив руки на груди. – За что повязали ее, известно вам?
Паромщик насторожился и неодобрительно покачал головой:
– Не, не знамо. Это тебе лучше будет спросить вон у Аркадия Степановича Котова. Бывший глава сельсовета. Теперь уж на пенсии давно, но все дела тут знает. Он у школы живет.
Максим попытался вспомнить эту фамилию среди свидетелей по делу, но архивы памяти ответили отсутствием информации.
– А я стараюсь в эту чертовщину не лезть, – продолжил паромщик после паузы. – Мне тут и своих бед хватает. Машины вон с парома то и дело падают. Ты ручник-то дернул у своей?
– Дернул.
– Черт знает что! Всякий раз сам хожу, смотрю, всех переспрашиваю
