style="font-size:15px;"> Удар.
– Исчезни, тварь!
Еще удар.
– Убирайся!
Зеркало вспыхнуло паутиной трещин.
– Иы-ы-ы!.. – Борис швырнул баллончик в свое исковерканное, расколотое на сотни частей отражение и снова попытался схватить бесплотного хомяка, который уже добрался до подбородка.
Тщетно – пальцы как прежде ловили воздух.
Лампа вспыхнула и с четким звуком «пок» погасла навсегда.
Нижнюю губу пронзила боль – словно бритвой полоснули. Борис взвыл и выскочил из ванной. Как пьяный наткнулся на стену, ударившись плечом, побежал в гостиную, споткнулся, упал, встал на колени и пополз на карачках, дыша так, словно ему воздуха не хватало. В гостиной вскочил и заметался.
На глаза попалась клетка Няшки – одинокая, с открытой дверцей, будто ждущая, когда вернется четвероногий квартирант. Боль пронзила правую щеку, вызвав у Бориса слезы гнева.
«Эта падла ползает и жрет мое лицо!»
Не в силах убить «падлу» он в отчаянии схватил клетку, швырнул ее на пол и стал топтаться на ней, сминая и куроча.
– Получай. По-лу-чай! – в его глазах пылало безумие достойное смирительной рубашки и комнаты с мягкими стенами. Клетка превратилась в проволочный блин, коим могли бы заинтересоваться организаторы выставки современного искусства. – По-лу-чай!.. Ай! – взвизгнул Борис, ощутив боль под правым глазом. – Ай! – укус в переносицу. – Ай! – в нос.
Он забыл про уничтожение клетки и принялся лупить себя ладонями по лицу. На мгновение взгляд скользнул по стеклянной дверце книжного шкафа – этого хватило, чтобы увидеть в отражении темное нечто, заслонившее глаз. Глаз!
«Глаз!»
В тоже миг мир померк. Наполовину.
Борис захрипел, подавившись собственным криком. Горячая влага обожгла глазницу. Он заморгал, чувствуя липкую чавкающую боль.
Дрожа всем телом, Борис зарыдал, подняв лицо к потолку и вылупив левый глаз, в котором опытный палач, несомненно, разглядел бы мольбу о пощаде.
– Пожалуйста, не… не надо! Прошу, не надо!..
– Надо! – услышал он голос за спиной. Голос, который был ему более чем знаком. Мерзкий ненавистный голос тещи.
Вжав голову в плечи, Борис начал поворачиваться. По подбородку текла слюна вперемежку с кровью, на правой щеке блестело мутное желе, бывшее когда-то глазом. Страх был настолько силен, что прошла дрожь, растворившись в одеревенелом теле. Сейчас он увидит. Увидит ее… Увидит старую ведьму…
Но мир провалился в слепящую темноту, до того, как Борис увидел.
«Ослеп! Я ослеп!»
Сил кричать и рыдать больше не было. Сознание как в болото погрузилось в отчаяние, и могильной плитой навалилась безысходность.
Что-то мягкое толкнуло Бориса в спину, заставив сдвинуться с места. Еще толчок – и он пошел, как ребенок, делающий первые шаги.
Шаг.
Второй.
