возраст.
– Чем могу служить, юноша? – игриво сверкая серыми глазами, встретила посетителя она.
– Здравствуйте, Людмила Петровна. – Вежливо поздоровался Леонид.
– Можно просто, Люда. – Уточнила библиотекарь. Улыбка медленно сходила с ее лица и, чтобы удержать последние отблески доброжелательности, угасающей улыбки. Леонид успел, выдавливая слова, как затвердевшую зубную пасту из тюбика, – Людмила Пет…, Люда, мне бы в библиотечной сети порыскать найти кое-что?
На вновь сияющем лице Людмилы Петровны отобразились доброжелательные морщинки вокруг сияющих молодостью серых глаз, – Конечно, конечно, юноша. А, что, если не секрет? – не дожидаясь ответа, добавила, —Наверное, стихи о страстной любви, одинокого юноши, к такой же одинокой, страдающей по нем, девушке? – при этом глаза ее закатились в романтическом порыве к воображаемому роману о двух влюбленных сердцах.
– Да, – он хотел сказать, – ″Да нет″. – Но вовремя передумал, добавляя, —Вы, Людмила, наверное, писали стихи в…, – запнулся, снова поправился, – в школе?
– Да что вы, юноша, я пишу их сейчас. Вот послушайте:
– «…Тихой, вкрадчивой, ходьбою,
Ночь, наполнена тобою,
Улицей прошла.
Утро, светлою зарёю,
Лучезарною игрою,
Следом привела.
День, зажёгся ясным светом,
И лучом, в янтарь одетым,
Засиял огнем.
Только нет тебя со мною.
Не согрета я тобою.
Блекнут краски днем…»
Людмила Петровна вздохнула при этом, глаза ее увлажнились. Видно так и не встретила она свою любовь, работая здесь в реабилитационном центре долгие годы библиотекарем.
Чтобы как—то утешить бедную женщину, Леонид сказал, что-тоже пишет стихи. Глаза библиотекаря снова обрели прежнюю игривость: —Обязательно прочтите. Не стесняйтесь. Я вас внимательно слушаю? – она с крайним, и каким то, не естественным для ее возраста, любопытством, уставилась своими огромными серыми глазами на Леонида, облокотившись на стойку локтями, и подперев подбородок ладонями обеих рук, приготовилась внимательно слушать. Леонид, смущаясь и краснея, стал вспоминать школьные стихи, когда—то давно, посвятив их однокласснице, влюбившись без памяти:
– ″Я, вечер, помню, наш с тобой!
Вечерний сумрак лег.
И взгляд, девичьей красотой,
Что за собой увлек!
На кладке ты стоишь ручья.
И стройный тополиный ряд.
Ты говоришь мне: – Я ничья!
Деревья в лад шумят.
– А, чья, чья, чья? —
Спросил вдруг пеньем Соловей.
И вторя песне соловья,
Сказал я: – Будь моей! ″
– Какие прекрасные стихи. Скажите, а вы не пробовали
